— Нет!
— Оно переводится как случай, происшествие, приключение, связанное с риском, похождение, с появлением чего-то неожиданного.
— Вот, оказывается, какая у вас магическая фамилия, даже дрожь берет. Ну, шутки в сторону. Встретил я вас, Михаил Степанович, искренне признаюсь, с радостью, а вот квартиру пока дать не смогу, но обещаю через командование добыть жилье. Затруднение связано с большими потоками перемещений личного состава армии после событий тридцать девятого года, — пояснил Моклецов.
— Ну что вы, стоит ли переживать, мне и на диване в кабинете будет уютно — не шлепать ночью через весь город отдохнуть на пару часов домой, — успокоил Пригода своего непосредственного начальника.
— Выходит, вас к нам послали после проверки исправлять наши недостатки?
— Нет-нет. Я сам попросил Михеева отправить меня в войска, так сказать, «на передовую», — ответил с неестественной для этого случая улыбкой Пригода. — А она у вас самая настоящая. Главная задача, которую поставил Анатолий Николаевич, — усилить противодействие и изучение деятельности германских спецслужб, особенно абвера, у которого особый интерес к нашему округу, и в частности, к шестой армии. Удваивает нашу ответственность и то, что мы находимся в центре подрывного оуновского подполья. А с учетом этого нам надо организовать проникновение в центры и школы по подготовке агентуры немецкой военной разведки.
— У нас есть наработки, с которыми вы знакомились во время проверки, — заметил Моклецов.
— Это вы о подразделении старшего оперуполномоченного Лойко?
— Да!
— Но оно тогда было еще в зародыше…
— Сегодня мы подкачали мускулы. Есть конкретные результаты. В частности, разработка по делу «Упыри», с которой вы знакомились. Оно на контроле в Киеве.
— Помню, помню…
— Недавно меня приглашал в Киев Николай Алексеевич, — заметил Моклецов. — Обговорили все вопросы по делу…
И действительно, дело на боевую организацию оуновцев, готовившую нападения на партийно-советский актив, военнослужащих Красной армии и сотрудников НКВД в случае обострения оперативной обстановки, находилось на постоянном контроле. За состоянием работы по нему следил не только Михеев в Москве, а в первую очередь начальник военной контрразведки НКВД КОВО майор государственной безопасности Николай Алексеевич Якунчиков, который был первым заместителем во время начальствования Анатолия Николаевича с 1939 по 1940 год в Киеве.
Несколько слов о личности Н.А. Якунчикова: по национальности русский, родился в 1906 году в городе Нытва Пермской области. С детства мечтал летать — буквально бредил небом и аэропланами. В семнадцать лет поступил в Качинскую школу военных летчиков. Служа в ВВС РККА, летал над Крымом, потом — над заволжскими неоглядными степями, над Черным морем близ Одессы, водя в качестве инструктора звенья боевых машин. Как лучшего аса его направляют учиться в Военно-воздушную академию им. Жуковского. На третьем курсе ему предложили «попробовать себя» в органах госбезопасности. Он согласился и, пройдя двухнедельные курсы руководящих работников НКВД, в звании капитана госбезопасности в 1939 году был направлен на должность заместителя начальника армейской контрразведки Киевского особого военного округа. В тот период, как уже говорилось выше, руководителем Особого отдела КОВО являлся А.Н. Михеев. А убыв в Москву, Анатолий Николаевич оставил в Киеве вместо себя своего заместителя — Н.А. Якунчикова — на шесть лет старше его, вместе с ним в тридцать девятом пришедшего в органы госбезопасности — в военную контрразведку. Он часто повторял: «Возраст никогда не мешает, обычно мешает чужое мнение, но, если оно разумное, к нему надо прислушаться».
За конкретные результаты в работе 22 февраля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР он будет награжден орденом «Знак Почета». Михеев в это же время получит орден Красной Звезды. Они будут вместе до конца своих дней. После того как Анатолий Николаевич после начала войны запросится в действующую армию, и его направят начальником Юго-Западного фронта, Якунчиков вновь станет его заместителем. О их дальнейшей службе и трагической судьбе читатель узнает несколько ниже.
* * *
Изучая оперативную обстановку вокруг штаба и частей шестой армии, Пригода обратил внимание на то, что число ненавистников России ограничивается не столько абверовской агентурой, носителями которой, как правило, были украинские националисты из ОУН, но и обиженными событиями тридцать девятого года гоноровыми ляхами, создававшими боевые подпольные организации польского Сопротивления. Именно они считали теперь основными своими врагами Германию и СССР.
27 сентября 1939 года по приказу командующего обороной Варшавы генерала Юлиуша Роммеля была создана так называемая «Служба победе Польши» (СПП) во главе с видным масоном и теософом бригадным генералом Михалом Токажевским-Карашевичем. Целью этой организации была борьба за освобождение Польши, восстановление польских довоенных границ по так называемой «Линии Керзона», польской армии и временных органов власти.
На вторые сутки после создания СПП в Варшаве сотрудники абвера обнаружили в развалинах форта Легиона шесть грузовиков с картотекой и архивом польской контрразведки. В результате гестапо арестовало несколько сотен секретных польских сотрудников и перевербовало часть их агентуры, нацеливая ее на сбор информации о советских воинских частях, находящихся на территории Галичины.
Сотрудники Особого отдела шестой армии внимательно следили за действиями часто менявшей название СПП: «Союз вооруженной борьбы» (СВБ), «Крестьянская оборона» (КО), «Армия обороны Крайовой» (АОК), «Крестьянские батальоны» (КБ), пока 14 февраля 1942 года не появилась Армия Крайова (АК). Именно военные контрразведчики получили первичные данные о нахождении на территории Львова польской резидентуры во главе с Михалом Токажевским-Карашевичем и вместе с территориальными органами госбезопасности вскрыли ее. В марте сорокового года резидент был выслежен и арестован органами НКВД. Армия Крайова в дальнейшем вела ожесточенную борьбу с частями и подразделениями Красной армии.
Пригода понимал, что для эффективности борьбы с польской агентурой нужно глубоко вникнуть в историю польского движения Сопротивления и довоенной Польши.
Политика заигрывания руководителей в Варшаве с Германией против восточного соседа дорого обошлась Польше. Главнокомандующий польскими силами — маршал Рыдз-Смиглы еще до вступления в эту должность разделял взгляды политиков, нацеливавшихся на крепкую дружбу с Берлином и совместное участие с вермахтом в войне против Советского Союза. Это он похвалялся, что вместе с немцами будет принимать парад на Красной площади победоносных германо-польских сил в поверженной Москве.
Этот польский гонор, присущий руководству в Варшаве, его великодержавные устремления оказались в сентябрьские дни тридцать девятого совершенно необеспеченными — просто у Польши отсутствовали ресурсы для достижения статуса великой державы. Вместо поиска выгодных компромиссов Варшава решила поиграть в большую политику. Результат «традиционной политики» беспринципного лавирования между Германией и СССР оказался печальным.
