Во-вторых, создадут неимоверно жестокий режим проживания для украинцев на «теренах» Галичины и других оккупированных территориях Советской Украины.
Во время службы во Львове автор приобрел книгу на украинском языке «Немецко-фашистский оккупационный режим на Украине. Сборник документов и материалов». В нем на странице 45 в документе под № 29 обнародовано «Письмо граждан города Львова губернатору «дистрикту Галичина» о их невыносимом положении от 28 октября 1941 г.».
Оно адресовалось –
«Пану доктору Ляшу, Львов, «SOS»
Мы и наши дети голодны. Сделайте что-нибудь для нас. Жители города Львова умоляют — кушать! Мы не получаем молока. За 4 месяца мы получили только 60 граммов масла. Хлеба получили мало, и он плохой. Паек такой мизерный. Мы грязные, отсутствует мыло. Где вы, культуртрегеры? («колонизаторы, порабощающие отсталые народы». — Авт.).
Однако мы видим мясо, колбасу, муку, масло, овощи, белый хлеб и все другое наше — только для немцев. Мы будем кричать на весь мир. Люди имеют плохой вид и умирают!
Жители г. Львова»
Жители столицы Галичины получили то, чего не ждали. Они ждали достатка, хорошего обращения с ними, сытой жизни. Взамен пришла бедность, скотское поведение тевтонских культуртрегеров по отношению к славянам, нищенское существование большинства населения, обреченного немцами на вымирание.
Сегодня потомки оуновского отрепья периода «сороковых-роковых» снова заскакали на майданах в ожидании поддержки американцев и германцев, которые обязаны помочь им в наведении нового порядка. Они скачут о положительном решении Евросоюза открыть границу для украинцев в режиме «без виз» сроком на три месяца без разрешения предоставления работы. Это явление на фоне нищенского существования народа они считают величественной «перемогой». Но туда смогут поехать те, у кого есть приличные деньги. Большинство же населения страдает от безденежья…
* * *
В коридоре штаба чекистов шестой армии Плетнев встретил Пригоду.
— Митя?! Какими судьбами? — воскликнул Михаил Степанович.
— Приехал тебе на подмогу.
Он рассказал о своей одиссее: вражеских «регулировщиках», забитых различным транспортом дорогах, бомбежке, прибитой книге «История ВКП(б)» и других примечательностях, встреченных на пути во Львов.
— С «регулировщиками» разберутся, — заверил Пригода. — В горком сходи, расскажи о своей миссии. Они тебя сориентируют. А я скоро отправляюсь на передовую — в дивизию к Николаю Ивановичу Дементьеву. Толковый комдив. Личный состав соединения дерется мужественно. Побольше было бы таких частей. А вообще обстановка сложная — против одной нашей дивизии идут две-три с превосходством танков, артиллерии и авиации.
— Что в городе? — спросил Дмитрий Дмитриевич. — Хотя бы кратко.
— Националисты ждут желанных гостей. Собираются их встречать хлебом-солью и цветами. Агентура абвера и местные радикалы действуют нагло. Есть данные, что в городе уже находятся соловьиные посланцы «Нахтигаля». Они ведут разведку, совершают диверсионно-террористические акты, выводят из строя военные машины: прокалывают шины, стреляют по водителям, взрывают железнодорожное полотно перед эвакоэшелонами, — рассказывал Пригода.
С Михаилом Степановичем Плетнев договорился о нескольких комнатах для размещения своей группы в помещении Особого отдела шестой армии.
— Хоть все здание занимай, весь оперсостав сейчас на передовой, — заметил Пригода и распрощался, так как штаб армии перемещался на юго-восток области…
Теперь во Львове главными военными контрразведчиками временно оставались Моклецов «без войска» и Плетнев со своей группой, усиленной полсотней оперативников и ротой пограничников, выделенных областным управлением НКВД. Работы было много — от отправки банковских ценностей на восток — в Киев и до борьбы с оуновскими бандами и абверовской агентурой. Райкомовские чиновники несколько раз звонили Моклецову с просьбой поторопить и проконтролировать отправку в первую очередь золотых вещей.
Начальник Особого отдела армии вызвал Плетнева.
— Дмитрий Дмитриевич, поезжай в банк и поторопи их с отправкой ценностей. Оуновцы могут нагрянуть в любой момент. А может, там саботаж? Золото манит, с ним связаны, как говорится, наивысшие добродетели и самые низменные пороки. Семь тысячелетий этот металл правит миром и человеком…
— Я тоже об этом подумал. Шароварники не только идеологией живут, они и не прочь поживиться банковским богатством, — высказался киевлянин.
Энергичный Плетнев быстро справился с поставленной задачей. В тот же день машина под охраной красноармейцев в колонне с другим эвакуационным транспортом двинулась в сторону Тернополя, чтобы потом оказаться в Киеве и дальше.
Возвратившись в отдел и доложив Моклецову о выполненном задании, он прошел в кабинет Пригоды, где временно разместил свой штаб. Через несколько минут раздался телефонный звонок. Плетнев снял трубку и услышал:
— Я хотел бы переговорить с Михаилом Степановичем.
— Его нет, может, я вам чем-то помогу? — ответил Дмитрий Дмитриевич.
— А кто вы?
— Его коллега.
— Тогда запишите — я Цыган. Заброшен для диверсий на железнодорожном транспорте. Две группы по пять человек каждая. Задача моей группы — взорвать первый мост на пути Львов — Луцк. Другой группе поставлена цель — сделать то же самое с чугункой — подорвать пути на пятом километре Львов — Ровно. Спешите туда — на пятый километр. Я со своими басурманами разберусь сам. Сообщите обо мне Михаилу Степановичу — обязательно.
Плетнев доложил о звонке Моклецову. Тот ответил — это наш человек до мозга костей. И дело завертелось…
Плетнев отправил на пятый километр двух особистов с красноармейцами.
— Будьте осторожны, возможна провокация.
— Живыми не брать?
— Брать, если руки подымут. Начнут отстреливаться или убегать — не преследовать. Уничтожайте огнем. Для нас особой ценности они не представляют — идет война.
Скоро группа уехала на грузовой автомашине к пятому километру.
Результат — бандиты были уничтожены при закладке фугаса под железнодорожное полотно, а вот от Цыгана никаких известий не поступило — ни звонка, ни встречи…
К этому времени Львов был объявлен на осадном положении. Плетнев решил заехать в горком партии. Партийные функционеры торопливо занимались вопросами эвакуации вместе с семьями, которых они не успели отправить заранее, а может, хотелось уехать всем вместе. Арестованных направили в Киев с этапной командой, потому что враг снова прорвал оборону на стыках пятой и шестой армий, все расширяя и расширяя клином танковых ударов брешь между двумя объединениями наших войск.
Правда, мужественной борьбой на целую неделю войска Юго-Западного фронта задержали противника на львовском выступе, что дало возможность более или менее организованно отступить в сторону Киева, хотя противник и поджимал.
