— Ой! — испуганно, но одновременно обрадованно пискнула я. — Дяденька леший, помоги нам, пожалуйста. Мы случайно тут оказались… И мы ничего плохого не делали, даже пожара не устроили.
— А медвелаков кто пожег?
— Так они сами! Мы ведь их первыми не трогали! Честное слово! И мы всё погасили, никакого пожара!
— А мавок кто обидел?
— Так они тоже сами! — возмутилась я. — Я же им прямо сказала: я жадная, своим не делюсь. А они шипят: отда-а-ай, отда-а-ай… Но не сварила ведь их, так, чуть пугнула, и всё.
Марко сдавленно кашлянул, глядя то на меня, то на кусты, но промолчал. Хотя вид имел напряженный и явно готовился отражать нападение, если что.
— Дяденька леший, ну помо-о-оги-и… — заканючила я. — Я есть хочу. И поспать нормально. И мы учиться идем, а король всего неделю дал, и она уже заканчивается. А нас потом не возьмут… Ну дяденька леши-ий… А у меня гребешок есть. Смотри, какой красивый! Мне его батюшка из самой Феллы привез в подарок на именины. Он из кости морского зверя, что на севере водится.
Я быстро наклонилась и вытащила из сумки свой любимый костяной гребешок.
Марко уже просто прикрыл ладонью глаза, не находя слов, а я продолжила канючить:
— Дяденька леший, ну пожа-а-алуйста, выведи нас отсюда-а-а… Ну помоги-и-и…
— Как ты ее терпишь? — несколько ошеломленно поинтересовался мой невидимый собеседник. И спрашивал он явно не меня.
— С трудом. Бесит она меня, — честно признался Блондинчик, отняв от лица ладонь.
— Ой, да ты просто пока не привык, — отмахнулась я и снова повернулась к кусту, помахивая перед собой гребешком. — Дяденька леший, меняемся, да? Я тебе вот эту чудесную, редкую вещицу, а ты нам тропинку откроешь тайную. Я знаю, что ты так можешь. Нам с сестренкой нянюшка рассказывала. А я даже смотреть на тебя не буду. Она говорила, что вы не любите людям на глаза показываться.
— Да-а, парень, — протянул леший. Ну, я так думаю, что это он, больше-то некому. — Чисто по-мужски, я тебе даже сочувствую. Забирай свою рыжую головную боль и уводи отсюда, пока она мне весь лес не спалила и остальную порядочную нечисть не перепугала. Открою я тропку тайную, выйдете к дороге.
— Ой, дяденька леший! — обрадованно взвизгнула я. — Вот спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо!
— А гребешок свой, рыжуха, сюда кидай. Слово держать надобно.
— Конечно-конечно! — закивала я, улыбаясь во весь рот, и ловко закинула вещичку в кусты, в которых прятался лесной хозяин. — Спасибо тебе, дяденька леший! А меня Элисса зовут. Для тебя просто Эля или Элька. Может, еще и свидимся когда-нибудь.
— Упасите великие боги! — крякнул куст и взволнованно зашевелил листиками. — Уходите, пока я не передумал.
Прямо на наших глазах от ног Марко вдруг побежала тропинка, удаляясь в гущу деревьев и теряясь там.
— Быстрее! — скомандовал мне парень и плеснул с ладоней водой на костер, гася его. После этого подхватил мой щит, свою сумку и цапнул меня за руку.
Я тоже времени не теряла, а то еще опомнится леший. Не просто так ведь я его забалтывала и канючила. Папуля всегда от этого терялся, путался в мыслях и готов был согласиться на что угодно, лишь бы я перестала тарахтеть как сорока и исчезла с глаз его долой. А раз на папу действовало, то должно и на других. Вот и сейчас удалось…
— Спасибо, дяденька леший, — оглянулась я через плечо, уже ступая на волшебную тропу вместе с Марко, тащившим меня вперед. — Здоровья тебе и твоему лесу.
— И тебе не хворать, Элька, — со смешком проскрипел куст и помахал веточками.
Минут десять мы торопливо шли в тишине. По бокам лес смазывался в нечто серое и тусклое, мелькали то полянка, то овраг, то ручей. Сосны сменялись орешником. Даже мимо куста дикой малины проходили, и я успела собрать несколько ягодок. Честно поделила их и протянула половину на открытой ладошке Марко. Он сбился с шага, но ягоды взял. Голод не тетка, а о пойманных в озере рыбах уже одни воспоминания остались.
— И все же у тебя с инстинктом самосохранения явные проблемы, Рыжая, — вымолвил он примерно через час. А до того все молчал, только меня на буксире волок, пока я куталась в свое высохшее боевое платье, как обычно, используя многочисленные юбки вместо плаща.
— Но сработало же, — миролюбиво отозвалась я. — Я вежливо попросила об услуге, предложила за нее свою цену. Все по-честному, без обмана.
— Вот это-то и странно, что сработало. Плохо, что мы не спросили, куда нас закинуло. Я растерялся и не сообразил. Слишком быстро всё произошло.
Я промолчала. Тоже не сообразила, а надо было бы.
— Знаешь, что плохо, Рыжая? Времени, отпущенного королем на поступление за счет казны, почти не осталось. Неделя на исходе. Так что не видать тебе диплома мага. Замуж пойдешь за кого-нибудь из списка твоего батюшки.
— М-м-м. — Не тратя силы на спор, я начала загибать пальцы, считая дни. — Глашатай прочитал приказ его величества, что с завтра… Мы вернулись в имение. Этот и еще два дня я уговаривала папу. Потом он посадил меня на сутки под домашний арест. Это три дня. Потом мы выехали в Легарис. Там я угодила в нестабильный портал вместе с тобой, и день мы шли по лесу. Это четыре. Сегодня пятый день. К утру мы выйдем к дороге, леший обещал. Это будет шестой день…
— Вот если бы к городу, — невесело обронил Марко, внимательно слушавший мое бормотание.
— Ой, ну что ты такой пессимист? У нас в запасе еще целых двое суток. Неужели умные предприимчивые люди не найдут способа добраться до ближайшего города, когда они окажутся на тракте?
— Твоя незамутненная наивность, Рыжая, не просто раздражает. Она бесит. Ты хоть немного головой думаешь? Или полагаешь, что сейчас на дороге будет ждать карета, запряженная четверкой, которая вмиг домчит нас до города с порталом, а уж оттуда ты под фанфары перенесешься в столицу? И уж конечно, тебя сразу же примут в первую же магическую академию, которую ты почтишь своим присутствием?
— Твое незамутненное уныние, Белобрысый, не просто раздражает. Оно бесит. Разумеется, нас примут в академию. У меня сильный дар. Пусть я не умею ничего, кроме как швырять огненные шары, но зато какие! Или ты в своих способностях сомневаешься? Боишься, что твоего дара недостаточно для поступления?
Меня презрительно проигнорировали, но ладошку мою не выпустили, волоча в неизвестность по проложенной лешим тропе.
Окружающая действительность вела себя всё так же странно. Смазанные картины по сторонам от тропы менялись, становилось светлее, и вроде даже солнце показалось, но потом отчего-то опять стало темно. Но дорожка под ноги ложилась ровно, а потому мы всё шли и шли, хотя устала я неимоверно. Не приспособлена я для столь активных перемещений пешком. Лошадку бы, а еще лучше комфортабельную карету с мягкими сиденьями.
Я стала всё чаще сбиваться с шага и, наверное, давно бы уже присела, а то и прилегла на привал. Сил моих уже нет столько идти. Но мрачный как сыч Марко упорно тащил меня вперед, не позволяя не то что остановиться, но даже замедлиться.
