– Признаться честно – очень. Ожидала услышать от вас что угодно, только не новость о вашей долгой дружбе с Нателлой.
– Ничего, еще и не такое случается, тайны публичных людей настолько коварны… жуть!
– Но согласитесь, тайна называется тайной, потому что о ней известно лишь избранным. Для чего вы меня посвятили…
– Считай, это вроде исповеди. Нутром чувствую: мне недолго осталось ходить по белу свету. А ты скорчила такое лицо… ей-богу, стоило признаться, мне нравится производить на людей впечатление. Хотя скоро этому придет конец…
– Лилиана Всеволодовна, я вас просила, не затрагивайте тему смерти, вы не умрете!
– От судьбы не уйдешь.
Катка задумалась: безусловно, исповедь Серебряковой ее шокировала, но это не повод для того, чтобы сбрасывать Стальмакову со счетов. Ну, являются они подругами, а дальше? Известны сотни случаев, когда дети убивают собственных родителей, брат поднимает руку на брата, а здесь – всего лишь подруги. Нет, нет, дружба – еще не гарантия.
– Мы отвлеклись, ты говорила о Кристине и об уликах, указывающих на Нателлу, – напомнила Лилиана.
– Карпова знала о перипетиях Кристины, у меня есть все основания полагать, что Татьяна шантажировала Стальмакову, – ответила Катка.
– Вот как? Мне об этом ничего не известно.
– Нателла не позволила бы правде выплыть наружу.
– Согласна, никто бы не позволил. Начни Танька шантажировать Стальмакову, она бы попыталась заткнуть Карповой рот деньгами, но только не убийством.
– А Антон?
– При чем здесь Антон?
– Перед тем как его убили, он здорово повздорил с Нателлой.
– Бытовая ссора на съемочной площадке – не повод для убийства. Убивай я каждый раз тех, с кем скандалю, на земле не осталось бы ни одной актрисы, а тем более режиссеров.
– Кого же подозреваете вы?
– У меня есть некоторые соображения… – Лилиана снова поморщилась.
– Голова?
– Да.
– Приготовить кофе?
– Если не трудно.
– Я мигом.
– Только не забудь, я пью холодный напиток.
– Помню.
Катарина вышла из комнаты. Серебрякова закрыла глаза, перестав бороться с обволакивающим тело сном.
Насыпав в турку две ложки кофе и щепотку ванили, Катка подошла к плите, когда неожиданно погас свет.
– Ну вот, приехали, – Копейкина намеревалась спросить у хозяйки, есть ли в доме свечи, как вдруг услышала скрежет открывающегося замка.
Сердце упало в пятки, кровь прилила к вискам. Катарина прижалась к стенке и выглянула в коридор.
Словно в замедленной съемке, открылась входная дверь, и взору Копейкиной предстал силуэт. Человек не спеша закрыл дверь, постоял пару минут в коридоре, после чего направился в спальню Серебряковой. Стараясь не шуметь, Катарина последовала за ним.
Встревоженный голос Лилианы застал ее в коридоре.
– Катарина, это ты? Почему свет погас? Ката… – Лилиана завизжала.
Из комнаты послышались звуки какой-то возни. Не помня себя, Копейкина вбежала в спальню.
– Руки вверх, сопротивляться бесполезно, дом окружен!
Фигура в черном обернулась и с быстротой молнии набросилась на Катку.
– А-а-а-а-а… помогите!
– Ката, Ката, что происходит?! – Лилиана пыталась встать с кровати.
– Лилиана Всеволодовна, это убийца, он… ах!..
Копейкина пыталась схватить незнакомца за волосы, но сильные руки крепко держали ее за запястья. Вырываться было бесполезно.
– Немедленно отпустите, я буду орать…
Удар по голове оказался не сильным, но достаточно болезненным, чтобы Катка почувствовала, как тело ее становится очень легким. Затем Копейкину толкнули на кровать. Убийца бросился к выходу.
Лилиана обливалась слезами.
– Ката, ты жива?
– Д-да, мне… меня… ударили по голове… не могу встать.
– Господи, что же делается? Катка, мне страшно!
– Лилиана Всеволодовна, это убийца… убийца, понимаете? Он пришел, чтобы убить вас!
– Нет, нет! – кричала Серебрякова, обхватив голову руками. – Это кошмар… кошмарный сон, я сейчас проснусь! Нет!
Интенсивно растирая затылок, Катарина поднялась на ноги и, пошатываясь, потопала к двери.
– Ката, свет дали? – крикнула актриса.
– Он отключил рубильник.
– Слушай, а почему ты закричала – дом окружен?
– Закричала первое, что пришло на ум.
– Было забавно.
– Очень…
– Как ты?
– Уже лучше, мне необходимо спуститься вниз, консьержка должна была увидеть, кто вышел из подъезда.
– Стой! – Лилиана схватила ее за руку. – Не ходи, я боюсь!
– Лилиана Всеволодовна, я должна, а вы закройтесь на цепочку.
На ватных ногах Катарина спустилась вниз. К ее удивлению, консьержки на месте не оказалось.
– Эй, есть кто живой?
– Кто там еще? – послышалось недовольное бурчание на лестничном пролете между первым и вторым этажом.
Консьержка, держа в руках веник, заметала осколки стекла в совок.
– Что случилось?
– Да вот, полюбуйтесь, – бабуля кивнула на окно, – какой-то хулиган стекло разбил. Поймать бы и руки поотрывать паразитам!
– Кто это сделал?
– Откуда ж я знаю? Сидела спокойно, газету читала, вдруг слышу звон бьющегося стекла, подскочила, а там нет никого, наверное, наверх побежали.
– А до того, как вы услышали звон, из подъезда никто не выходил?
– Нет.
– А кто заходил минут пятнадцать назад?
– Валька из сорок седьмой с ребенком от матери приехала, Михаил Петрович с пятого с собакой гулял, Зинуля с племяшкой…
Катарина поплелась наверх.
Хитро: опять преступнику удалось улизнуть, это какой-то неуловимый персонаж! Ему всегда удается вылезти сухим из воды. Вспомнив, как сильные руки тисками зажали ее тело, она уже начала сомневаться, что убийца – женщина.
– Что сказала Александра Петровна? – пересохшими губами спросила Серебрякова.
– Он убежал, предварительно разбив стекло между этажами. А когда консьержка оставила свой пост, негодяй спокойно проскользнул на улицу.
– Ты говоришь, он?
– Думаю, это мужчина…
– Нет! – выпалила Лилиана.
– Что нет?
– Я утверждаю, что ко мне в квартиру забралась женщина!
