После воскресной мессы 28 апреля 1521 года шлюпы спустили на воду и подняли на них флаги. Затем Кортес провел смотр своей армии и произнес перед солдатами, как и всегда в таких случаях, зажигательную речь. Армия была готова выступить, и на следующий день по провинциям Тлашкалы, Чолулы и Уэйоцинго были разосланы гонцы с приказанием в течение десяти дней собрать воинов для штурма Мехико. Как всегда верные и яростно жаждущие битвы тлашкаланцы прибыли менее чем через неделю, войдя в Тешкоко организованной колонной в пятьдесят тысяч воинов. Все они были хорошо вооружены и шли сомкнутыми рядами; их украшенные перьями головные уборы кивали в ответ на приветственные выкрики «Кастилья, Кастилья» и «Тлашкала, Тлашкала». Им понадобилось три часа, чтобы войти в город, их знамена развевались, и высоко парил белый штандарт с журавлем с распахнутыми крыльями.
К празднику Святого Духа у Кортеса в Тешкоко собралось более семидесяти пяти тысяч индейских воинов.
Через два дня он провел смотр своего воинства и отдал боевые приказы. Войско должно наступать тремя частями. Альварадо с 30 лошадьми, 18 арбалетчиками, 150 пехотинцами и 25 000 тлашкаланцев и Олид с 33 лошадьми, 18 арбалетчиками и 160 пехотинцами в сопровождении 20 000 индейских воинов должны двигаться на север в обход озера: Альварадо должен занять Такубу, Олид встать на позиции в Койоакане. Сандоваль с 24 лошадьми, 4 мушкетерами, 13 арбалетчиками, 150 пехотинцами и еще 30 000 индейцев должен нанести удар на юг на Истапалапу, разрушить город и продвигаться дальше по той дамбе, по которой испанцы в первый раз входили в Мехико. Сам Кортес будет командовать бригантинами, на каждую из которых назначена команда из девятнадцати испанцев – капитан, шестеро лучников или мушкетеров и остальные на веслах.
Индейцы двинулись в путь раньше испанцев, вероятно, потому, что при такой многочисленности воины съели все принесенные с собой припасы. Весь план кампании едва не был загублен в самом начале дезертирством одного из военных вождей тлашкаланцев, Шикотенкатля Младшего. Кортес, который только с помощью тлашкаланцев мог рассчитывать пробиться через орды мешиков, отреагировал мгновенно. Он известил остальных тлашкаланских военных вождей, включая и отца Шикотенкатля, что в испанской армии дезертирство перед лицом неприятеля подлежит наказанию смертью. Шикотенкатль был казнен, а поскольку тлашкаланский закон также карал дезертирство смертью, даже его отец принял наказание как справедливое. На все это потребовалось время.
Кроме того, легкомыслие людей Кортеса представляло собой опасность чуть ли не большую, чем непостоянство индейцев. По прибытии в Акольман Альварадо и Олид чуть не подрались, поссорившись из-за квартир. Кортес снова был вынужден вмешаться, но и после этого два капитана едва разговаривали между собой. В результате по прибытии в Такубу, когда Альварадо предложил, чтобы оба отряда по-прежнему были вместе, Олид настоял на выполнении буквы инструкции и увел своих людей в Койоакан, оставив без поддержки людей Альварадо, почти целый день сражавшихся, чтобы выполнить приказ и разрушить деревянные трубы главного акведука, снабжавшего водой Мехико.
У Сандоваля тем временем возникли серьезные затруднения с взятием Истапалапы. В разгар сражения на вершине близлежащего холма были замечены дымовые сигналы. На этот призыв о помощи ответили дымовые сигналы из приозерных городов, и вскоре Кортес, атаковавший скалистый остров недалеко от самого Мехико, оказался преследуем более чем тысячью каноэ. Ветра в это время не было, однако гребцам удалось сохранить безопасное расстояние до рассвета, когда подул бриз и наполнил их паруса. Кортес немедленно развернул бригантины и направил их в гущу лодок мешиков. «Мы уничтожили бессчетное количество каноэ, убили и утопили множество врагов – великолепнейшее зрелище, какое только можно увидеть в мире». Вдохновленный своим успехом, обеспечившим ему реальное главенство на озере, Кортес незамедлительно захватил небольшую крепость на дамбе Шолок. Так начался очередной поход на Мехико. Он продолжался два месяца и вовлек испанцев в жесточайшие сражения.
Хотя история обороны ацтеками Мехико мало известна, она должна рассматриваться как эпическая часть военной истории. Под командованием своего юного вождя Куаутемока индейцы сражались с полным безразличием к смерти, с храбростью людей, делом жизни которых является война, – сражались сперва на дамбах, а затем, когда все проломы были завалены и все наблюдательные башни захвачены, на улицах самого города, обороняя каждый дом, каждый канал, восстанавливая за ночь разрушенные испанцами днем баррикады, вновь расчищая засыпанные проломы в дамбах. Это было невероятное проявление энергии и мужества со стороны людей, на поздних этапах осады страдавших от голода, жажды и зловония несожженных трупов.
Кроме всего прочего, индейцы действовали изобретательно. Они вгоняли в дно озера сваи, чтобы помешать бригантинам оказывать непосредственную поддержку пробивающимся по дамбам испанцам; они рыли под водой ямы– ловушки для солдат и всадников, пытавшихся вброд преодолеть проломы в дамбах; они использовали захваченные испанские мечи, привязанные к длинным шестам, чтобы останавливать атаки испанской кавалерии. Сперва индейцам по ночам в каноэ удавалось доставлять в город продовольствие и воду из озерного края; но по мере того как сжималось кольцо блокады, приток припасов убывал, а с отпадением от Мехико приозерных городов прекратился вовсе. Защитникам Мехико приходилось довольствоваться солоноватой водой, добываемой из вырытых в городе колодцев, растениями и телами убитых воинов или принесенных в жертву пленных.
Штурм Мехико испанцы начали с юга и запада по трем дамбам. Кортес с отрядом Олида попытался ворваться в город по главной дамбе от Шолока; Сандоваль – по небольшой вспомогательной дамбе, соединявшейся с ней в Акачинанко; в это же время с запада подходил по такубской дамбе Альварадо. Его поддерживали четыре бригантины, еще две были направлены на помощь Сандовалю к вспомогательной дамбе. Без бригантин, способных сдерживать натиск индейских каноэ, у испанцев было бы мало надежды разрушить водные оборонительные сооружения города. Дамбы же были настолько усеяны домами и крепостями, так часто прерывались мостами и перегораживались воздвигнутыми мешиками баррикадами, что каждый ярд дамбы приходилось отвоевывать ценой серьезного сражения. Более того, из-за препятствий, грязи и ила от лошадей, составлявших основное преимущество испанцев на суше, толку было мало. Каждую ночь проломы, так тщательно засыпанные в течение дня, расчищались заново. Тем не менее за несколько дней Кортесу удалось проникнуть в Теночтитлан, южную часть города, дойти до площади и захватить храм высотой в сотню ступеней, почти такой же высокий, как сам большой теокали. Теперь, когда Кортес оказался уже в городе, юный властитель Тешкоко привел к нему воинов своей провинции, так что теперь испанцы продвигались по трем дамбам при поддержке не менее ста тысяч индейских воинов. Конец штурма, казалось, был уже близок. Однако сам город пересекали во всех направлениях бесчисленные каналы; мешики разрушили все мосты и обороняли каждый пролом с необычайной яростью, метали с крыш ближних домов пращные камни и стрелы; продвинуться вперед можно было, только засыпав каждый канал и разрушив все стоящие рядом с ним дома. Так, дом за домом, был разрушен один из красивейших городов мира.
