Королевская пятая часть вместе с тщательно отобранными образцами драгоценностей наилучшей работы была отправлена в Испанию тремя каравеллами, покинувшими наконец Вера-Крус в декабре 1522 года. Фонсека рассчитывал перехватить сокровища по прибытии их в Испанию. Вместо этого корабли были атакованы французским
[31], который доставил содержимое их трюмов своему королю, Франциску I. Событие это оказалось одной из необычайных прихотей судьбы, ибо сокровища приобрели в руках французского короля гораздо большее влияние и значительно помогли дальнейшему продвижению дела Кортеса при дворе императора Карла.
Кортес теперь являлся единоличным правителем значительной части Центральной Америки, протянувшейся от Вера-Круса на запад через горы на плодородные вулканические возвышенности центрального озерного края. Размеры его владений почти сразу же удвоились путем заключения союза с королем Мичоакана. Земли этого индейского короля простирались до самого Западного побережья, и их присоединение предоставило Кортесу доступ к Тихому океану, известному в то время как Южное море. Несмотря на то что его территориальные завоевания теперь намного превосходили владения островных вице-королей Кубы и Ямайки, положение его по-прежнему основывалось исключительно на военной силе и не имело законной базы; в результате старый враг Кортеса, Фонсека, смог направить Кристобаля де Тапиа в качестве представителя императора для надзора за завоеванной территорией в интересах короны. Это оказалось еще более неудачным выбором, чем Нарваэс, – этот человек был не только слаб, но и корыстен, к тому же не опирался ни на какую силу.
Кортес в ответ выдвинул законный аргумент, который уже использовал прежде, – что он является избранным капитан-генералом надлежащим образом оформленного испанского поселения. Он подкрепил это утверждение личным подкупом; на этом все и кончилось. Слава его завоеваний, подкрепленная его донесениями императору и весом золота, отосланного им из Вера-Круса, наконец принесла плоды. 15 октября 1522 года он получил два письма от императора, окончательно закрепившие его положение. Кортес законным образом назначался губернатором и капитан-генералом Новой Испании. Теперь его положение стало неоспоримым.
Уже после этого назначения Гарай, действуя вопреки приказам из Испании, снова попытался высадиться в районе реки Пануко. Практически полностью повторилась история разгрома Нарваэса, и в конце концов Кортес принял Гарая в Мехико как король; их давнишняя ссора была формально заглажена, и они вместе посетили мессу. Произошло это в канун Рождества 1523 года. Гарай подхватил пневмонию – Гомара пишет, что он умер двумя неделями позже. Враги обвиняли Кортеса в убийстве Гарая, однако поскольку тот несколько лет прожил на ямайке и приехал непосредственно с тропического побережья на высоту в 7000 футов на плато Мехико, вряд ли может показаться странным, если он и вправду подхватил пневмонию.
К этому моменту Педро де Альварадо уже двинулся походом на юг, туда, где сейчас располагается Гватемала. Сандоваль усмирял район реки Пануко; он захватил индейский город Коацакоалькос и подчинил весь прибрежный район, включая воинственных табасков. Огромная провинция Оашака уже сдалась; испанцы продвигались на земли сапотеков; для исследования Тихоокеанского побережья строилось четыре судна, «каковые суда – если будет на то воля Господня – поплывут вдоль берега в конце июля года 1524-го в поисках означенного пролива; ибо если он существует, он не может одновременно ускользнуть от внимания тех, кто идет по Южному морю, и тех, кто идет по Северному морю». Кортес мечтал о том же, что вдохновляло Колумба и всех остальных первооткрывателей того времени, – о проливе, который провел бы суда через Центральную Америку к Молуккским островам, островам пряностей. Далеко на юге Олид продвигался на территорию нынешнего Гондураса.
Тем временем город Мехико был в значительной мере отстроен и укреплен заново, налажено местное производство пороха с применением серы, взятой из кратера Попокатепетль. Открывались шахты, с островов Карибского моря везли коров, свиней, овец, коз, ослиц и кобыл для разведения. Между конкистадорами распределяли наделы земли и encomiendas – получившие до пятисот индейцев должны были иметь оружие и служить по призыву в качестве пехотинцев; получившие больше этого количества должны были держать лошадь и быть готовы служить в кавалерии. Так, на основе феодальной системы, Кортес и управлял Новой Испанией. К началу 1524 года он мог написать своему императору с полной уверенностью, что, когда Альварадо и Олид завершат выполнение своих задач, под властью короны в руках его, Кортеса, окажется четыреста лиг северного побережья, а «на южном побережье страна простирается от одного моря до другого без перерыва на пятьсот лиг» – территория больше самой Испании. И все это спустя лишь восемнадцать месяцев после окончательного разрушения империи ацтеков.
Ацтеки же окончательно покинули историческую сцену. Возможно, их религия, их обряды и ритуалы отвратительны в наших глазах, однако их мораль не уступала морали многих других обществ того времени в Америке и даже в южной части Тихого океана. Их исчезнувшая цивилизация остается замечательным явлением. В современном Мехико не осталось и следа от изысканной «венецианской» красоты их рожденного в воде города; испанцы полностью разрушили его. Хуже того, в своем стремлении вырвать идолопоклонство с корнем и насадить собственную религию священники уничтожили значительную часть памятников индейской цивилизации – идолов, изделия из перьев, драгоценности, библиотеки их священных записей, рисуночное письмо. Самих же ацтеков ожидала участь рабов.
Франсиско Писарро, завоеватель Перу
Часть третья
Писарро
Глава 1
В поисках золота
Император Карл всегда рассматривал Испанию как наименее привлекательное из своих европейских владений. Однако теперь он начинал понимать, что земли за Западным океаном, которые открывали и завоевывали его испанские подданные, несут в себе громадные возможности в качестве источника столь необходимых казне доходов. Одновременно с неутомимой деятельностью Кортеса, продолжавшего посылать своих капитанов в дальние завоевательные экспедиции с целью увеличения и без того значительной территории Новой Испании, новые горизонты начинали открываться и южнее, в маленьком портовом поселении Панама. Колонизация перешейка явилась побочным следствием злосчастной экспедиции Никуэзы и Охеды 1509 года. Это была та самая экспедиция, к которой присоединился бы Кортес, если бы ему не помешал тогда сифилис. Она представляет для нас особый интерес, так как в ней принял участие Франсиско Писарро. Описание экспедиции не только дает нам первое ясное представление о качествах Писарро как лидера, о его выдающейся храбрости и безоглядной целеустремленности, вознесших его позже на вершину власти в Перу, а также и о цене, которую испанские солдаты и искатели приключений платили за бездарность своих руководителей.
