Как и во время марша вдоль побережья, в продовольствии не было недостатка. Море щедро снабжало испанцев рыбой, а в местах, где действовала великолепная инкская система орошения, тропическая жара позволяла фруктам и овощам обильно расти вне зависимости от времени года. Начиная с 16 мая Писарро заставлял своих людей безостановочно двигаться от селения к селению, так что думать о будущем не хватало ни времени, ни сил. Индейских вождей, выступивших против, сожгли в назидание остальным, и после короткой кампании вся окружающая местность была приведена в покорность. В этих действиях Писарро можно видеть первые признаки рождения новой политики – политики набора вспомогательных сил. Хотя в испанских источниках совсем не упоминаются индейские союзники (так же, как у Гарсиласо, по очевидным причинам), мало сомнений, что Писарро, как и Кортес, старался пополнить свое маленькое войско местными рекрутами. В июне он начал работы по строительству постоянного поселения. Место было выбрано у Тангарары, на реке Чира, примерно в восьмидесяти милях к югу от Тумбеса. Строилось поселение по обычной колониальной схеме: церковь, арсенал и суд размещались внутри линии укреплений. Однако, несмотря на то что Сан-Мигель законным образом обзавелся надлежащим набором муниципальных чиновников, Писарро не пришлось пускаться на пригодившиеся в свое время Кортесу политические уловки – ведь его полномочия и без того исходили непосредственно из Испании. Это позволило ему даровать каждому колонисту по repartimiento, а поскольку местные индейцы привыкли к строгой регламентации их жизни правительством, они покорно приняли новое положение вещей. Позже поселение было передвинуто немного дальше на юг, к реке Пьюра, в более здоровую местность. Все золото и серебро, полученное к этому моменту, испанцы переплавили в слитки, и Писарро, как и Кортес, убедил своих людей пожертвовать своими долями ради того, чтобы после выделения причитавшейся королю пятой части он мог отправить сокровища на двух кораблях в Панаму и уладить таким образом финансовые дела экспедиции.
Нетрудно понять дилемму, стоявшую перед Писарро, когда он наблюдал, как паруса этих кораблей постепенно опускаются и исчезают за горизонтом. Отправленные на них сокровища, безусловно, должны послужить весомым подтверждением рассказов их капитанов о блестящих перспективах поселенцев Новой Кастилии. Следует ли ему дождаться подкреплений, которые, безусловно, начнут прибывать, или же следует идти вперед с имеющимися силами? Пока он пытался принять решение, миновало три недели, и за это время он убедился, как до него Кортес, что бездействие порождает недовольство в армии. Почти наверняка именно настроение людей заставило его наконец сделать выбор. Он решил выступить в поход.
Решение это подкреплялось и донесениями разведки о том, что Атауальпа уже находится не в столице империи Куско, а в Кахамарке. Куско располагался от Сан-Мигеля примерно в тысяче трехстах милях, и даже в наше время, если воспользоваться панамериканским шоссе на Лиму, это расстояние отнимет несколько дней и немало сил, настолько трудны последние участки пути через Анды. В 1532 году экспедиции Писарро, отягощенной снаряжением, потребовалось бы несколько недель, несмотря на то что он придерживался неплохих инкских дорог. Кахамарка же, с другой стороны, располагалась на расстоянии всего в триста пятьдесят миль, и, хотя лежала в глубинах Сьерры, то есть горной части страны, на высоте 9000 футов, новообретенные индейские друзья сообщили Писарро, что идти до нее не более двенадцати дней. Такую возможность нельзя было упустить. Случай привел правящего Инку в пределы досягаемости испанцев.
24 сентября 1532 года, примерно через полгода после первой высадки на побережье, Писарро вышел из маленького поселения с боем барабанов и развевающимися на солнце знаменами – его собственным и Кастилии. Его войско составляли сто десять пехотинцев, из которых не более двадцати имели на вооружении арбалет или аркебузу, и шестьдесят семь всадников. И с этой жалкой армией он собирался противостоять Инке, с которым, по некоторым докладам, шла армия численностью от сорока до пятидесяти тысяч человек. Хотя Атауальпа, как говорили, лечился на горячих вулканических источниках Кахамарки – воспалилась полученная в боях против брата рана, – он, без сомнения, совмещал лечение с королевской инспекцией новых владений для закрепления их лояльности к новому владыке.
Путь Писарро. Карта № 1
Испанцы переплыли реку Чира на плотах, переночевали в индейском селении Поэчос и последовали дальше на юг, к реке Пьюра. Здесь они пошли вдоль берега реки на восток, в глубь материка. Выбора у них не было. Рассказы индейцев о том, что южная пустыня представляет собой непреодолимое препятствие, к этому моменту должны были найти подтверждение от собственных разведывательных партий. Эта пустыня, Сечура, настолько бесплодна, что даже кактусы в ней не растут. Это наиболее суровый из обширных пустынных районов Перуанского побережья; он же и самый крупный – от реки Пьюра до следующего речного оазиса сто двадцать пять миль. Маршрут вдоль берега реки повел испанцев по широкой дуге к северу. По обеим сторонам реки орошаемая равнина зеленела всходами, виднелись многочисленные пыльные индейские поселения. Тем, кто смотрел в раскаленное лицо Сечуры с поднимающимися от земли миражами, край этот должен был показаться подлинным «раем изобилия», по красочному описанию Прескотта, который, впрочем, никогда там не был. Дальше, за пределами орошаемых участков, холмы тоже зеленели густыми зарослями цератонии, более высокими и густыми, чем в наше время, после массовой вырубки в последние годы. Эти деревья, длинные стручки которых служат кормом многочисленным животным, напомнили, должно быть, испанцам о рожковых деревьях Средиземноморья.
Несмотря на относительно благоприятные условия, в рядах маленькой армии постепенно поднимался ропот. Люди начали падать духом. Через четыре дня Писарро сделал остановку для «подготовки к маршу». Первым делом он устроил парад своего войска и сделал официальное объявление недовольным. Любой, чье сердце не лежит к начатому предприятию, может вернуться в Сан-Мигель и получить впоследствии точно такую же долю земли и индейцев, как люди гарнизона. Мы не знаем, подготовил ли Писарро заранее почву, как Кортес при затоплении кораблей, так как в рядах конкистадоров Перу не нашлось человека, подобного Берналю Диасу. Однако факт остается фактом: всего девять человек – четверо пехотинцев и пятеро всадников – предпочли возвращение на базу. Вероятно, не только речь Писарро, но и сама окружающая обстановка воодушевила остальных сто шестьдесят восемь человек на продолжение похода. К этому моменту испанцы, должно быть, миновали Тамбо-Гранде и вновь оказались на главной инкской дороге из Тумбеса, примерно там, где сейчас находится асьенда Санта-Летисия. Русло реки здесь представляет собой широкую полосу высохших белых камней, отложений отполированной водой гальки с близлежащих холмов. Хотя орошаемая равнина уже начала сужаться с приближением первых андских предгорий, а горы впереди, где брала исток Пьюра, ощутимо придвинулись, склоны их были по-прежнему одеты зеленью цератонии и не казались непроходимыми; холодные белые пики великих горных цепей, которые необходимо было преодолеть на пути в Кахамарку, в этом месте как нарочно скрыты от взгляда.
