– Никому ни слова, – пригрозила Марта.
– Вот те крест, – перекрестилась я плюшкой.
Не щи с котлеткой, конечно, но на голодный желудок и это счастье.
Генерал сдержал свое слово и в покои не явился. Я засыпала, нервничая и скручивая в руках простыню, ворочалась с боку на бок, взбивала подушки и подскакивала от каждого скрипа. Приставленная ко мне Марта спала на софе, откинув голову на мягкий валик спинки, и тревожно всхрапывала.
«Нет, это совершенно невозможно», – наконец подумала я, сбросила одеяло и опустила ноги в мягкие пушистые тапочки. Теплая сорочка упала до щиколоток, потянулась за мной шлейфом. Я одернула складки и крадучись прошла по комнате. В приоткрытые шторы лился мягкий лунный свет, месяц улыбался, как Чеширский Кот.
– Смейся, – проворчала я. – Тебе там хорошо, не голодно и не страшно. А я одна в этом жутком месте, всеми оставленная и обреченная на голодную смерть, как узник замка Иф.
Мне вдруг стало себя жалко, я даже шмыгнула носом и закусила губу, чтобы не разбудить служанку. Бедная Маша, бедная Мэрион, в теле которой я оказалась! Умерла ли она от болезни или тихо угасла после того, как я переселилась в ее тело? Или, может, ее сознание тоже перебросилось в другой мир? И теперь она вместо меня очнулась в незнакомом городе перед остановившейся «Приорой» и перепуганной Юлькой? Радует одно: если фройлен Мэрион попала в мой мир, то завалить зачет по немецкому не сможет при всем желании.
Я привычно собрала волосы в хвост, взяла со стола керосиновую лампу и двинулась к выходу.
Фитиль горел ровно, разгоняя сумрак, а в коридоре было безлюдно и жутко. Наверное, в таких замках водятся привидения. Может, даже неупокоенные души мертвых жен. Я зябко поджала ногу, подол ночной сорочки колыхался от сквозняка, и я замерла, размышляя, идти ли мне дальше или вернуться в постель и дожидаться утра.
«Ну уж дудки!» – подумала я, упрямо сдвинула брови и скользнула к лестнице. Мысль о побеге снова затрепетала в мозгу, спуститься бы вниз, оттуда в холл и на выход, мимо часовых, мимо аллеи со статуями, опустить мост…
Я вздохнула и потеребила кулон. Размечталась, Маша! Если и бежать отсюда, то продуманно и хитро. Склонить кого-нибудь на свою сторону и сделать это до того, как генерал придет исполнять супружеский долг. Вот только как, как?
В раздумьях спустилась по лестнице на второй этаж и остановилась. Помнится, Кристоф говорил, что где-то здесь покои самого генерала. Надеюсь, он не выйдет посреди ночи в уборную, где бы она ни находилась. Представляю, какой будет сюрприз: пичужка упорхнула в третий раз, да еще из его собственной клетки. Пусть злится сколько угодно! Он не получит меня! Никогда! Хотела перегнуться через перила и посмотреть, стоят ли на страже часовые, но испугалась, что огонек моей лампы будет хорошо виден снизу.
Черт, черт, черт!
Я едва не застонала от бессилия и тут услышала шаркающие шаги. Замерла, вытянувшись в струнку, лампа в руках задрожала, фитиль затрепетал, бросая на стены пугливые тени. Надо потушить лампу и спрятаться в нише! Да хотя бы вон в той, где когда-то стояла скульптура, а теперь нет ничего, лишь голый постамент. Бросилась туда, взобралась, поддерживая длинную сорочку.
Шарк-шарк по коридору.
Кто-то шел неверной походкой, подволакивая ноги. Может, генерал напился и возвращается в постель? С него станется. Вот бы проходил мимо, тогда огреть его по макушке этим самым фонарем. Я подобралась, как дикая кошка, готовясь к прыжку. Вот подходит ближе… сейчас!
– Ах ты, мразь! Получай! – завизжала я и махнула фонарем.
Огонь плеснул внутри стеклянной колбы, свет волной окатил перепуганное лицо, на стену прыгнула горбатая тень.
– Чур меня, чур, нечисть! – заорал конюх, падая ничком и закрывая голову руками. – Спаси мою душу, Пресвятая Дева! Сгинь!
Я замерла с поднятым фонарем, тяжело дыша и глядя круглыми глазами на вопящего горбуна:
– Тьфу, черт. Игор, ты?
– Я, госпожа! – пискнул горбун, украдкой глядя сквозь распяленные пальцы. – А вы что здесь? В смысле не в своих покоях?
– А ты чего?
– А я к герру Гансу ходил. На эту… как ее… а-у-ди-енцию! – Он протянул волосатую лапу и осторожно пощупал мою сорочку.
Я отпрыгнула, а горбун глупо улыбнулся, оскалив кривые желтые зубы, и прохрипел:
– Не привидение вы, точно. Не гневайтесь, госпожа. Не признал сразу.
Он пополз ко мне, хватаясь за подол и пытаясь его поцеловать. Я брезгливо дернула ногой:
– Не нужно, ладно? Брысь, Игор, брысь! Поднимись, пожалуйста.
Кряхтя, горбун поднялся на кривые ноги и встал передо мной, подобострастно скалясь и поблескивая глазками.
– Вы не скажете хозяину, что видели меня тут? – жалостливо спросил он. – Узнает – побьет. Больно.
Он весь сморщился, почесывая горб, и я вспомнила, как кнут генерала гулял по спине конюха.
– Но ведь ты пришел сюда по приказу адъютанта Ганса, – осторожно заметила я. – Разве он не оправдает тебя перед хозяином?
– И герра Ганса прибьет, – совсем скукожился Игор. – И вас, добрая госпожа, если узнает, что вы здесь были в неурочное время.
– Но ты ведь не скажешь, правда? – забеспокоилась я, прислушиваясь, не раздадутся ли тяжелые шаги по коридорам.
Горбун затряс головой, прижал руки к груди и зачастил, задыхаясь и пуская слюну на подбородок:
– Ни за что! Не скажу! Под плетьми не скажу! Пусть кожу крючьями дерут – не скажу! Пусть ногти рвет – не скажу! Только и вы меня не выдавайте, добрая фрау! Не выдавайте!
– Да что ты, я и не собиралась. – Я попыталась улыбнуться, но от слов конюха по спине пополз холодок.
Горбун снова кинулся целовать мне подол, повторяя:
– Добрая фрау! Добрая фрау! – Поднял уродливое лицо и скривился в улыбке: – Красивая вы. Ах, как красивы. Жалко… бежать бы вам.
Мое сердце сразу же заколотилось. Я огляделась по сторонам, прижала ладонь к груди.
– Бежать, – громким шепотом повторила я. – Как, Игор? Ты знаешь?
Он тоже огляделся и прижал палец к губам:
– Тсс, моя добрая фрау. Не надо так громко, услышат часовые. Вот, доверьтесь конюху Игору. Вы одна добры ко мне, идемте.
Схватив за рукав, горбун потянул меня в сторону, умоляюще глядя своими маленькими слезящимися глазами.
– Куда? – испуганно спросила я.
Свет в лампе качался, освещая анфиладу, уходящую во мрак.
– Поверьте мне, поверьте, – умоляюще повторил Игор и дернул за сорочку. – Скорее!
Я колебалась. Инстинкт самосохранения сомневался и шептал: «Не ходи никуда, возвращайся в постель, тебе обещан еще один день, а там увидим…» Но там, куда тянул меня Игор, была свобода, была надежда выбраться из этого драконьего гнезда, надежда вернуться домой… Да и чем опасен этот забитый уродец? Он сам ненавидит генерала, а я не сделала ему ничего плохого, он обязательно поможет, что бы ни наговаривала на него Марта.
