Я вспыхнула и, выхватив туфлю, поспешно надела на ногу.
– Вы несносны, – вздохнула и сдалась. – Хорошо. Но только один круг.
Генерал подошел и взял меня за руку. Я вздрогнула, но его пальцы лишь слегка пожали мою ладонь.
– Где вы успели поцарапаться? – спросил он.
– Помогала садовнику обрезать розы, – ответила я и попыталась выдернуть руку, но генерал не позволил и сжал мои пальцы чуть сильнее.
– Бруно настолько стар, что не справляется со своими обязанностями?
– Он справляется прекрасно, – возразила я, глядя, как двигаются красиво очерченные губы, стараясь не поднимать взгляд выше, к очкам. – Но мне отчаянно скучно в вашем замке. Меня заперли, как канарейку в клетке.
– Разве вы не жили точно так же в своем поместье? – Губы слегка изогнулись в ироничной улыбке. – Баронесса Кёне ни разу не вывела вас в свет. Чем вы занимались, Мэрион?
Действительно, чем? Не ходила же по ночным клубам и не болтала с друзьями по скайпу. Если Мэрион не кружилась на балах, то ей только и оставалось, что гулять по саду с Жюли и…
– Я читала, ваша светлость, – с ходу нашелся ответ.
– Вот как. – Изгиб губ остался в том же насмешливом положении, ладонь генерала обжигала, от него еще слегка пахло опиумным дымом. – О чем же, пичужка?
– Главным образом стихи и сказки. – И процитировала наизусть несколько строк.
– Никогда не слыхал, – произнес генерал. – Что за баллада?
– «Лорелея», ваша светлость. В ней рассказывается о речной деве, которая своими песнями заманивает мореплавателей на скалы.
– Коварное чудовище.
– Скорее одинокое и несчастное существо, которому не хватает человеческого тепла.
Показалось или рука генерала дрогнула? Я опасливо взглянула в его лицо, но увидела лишь собственное отражение в черных стеклах.
– Ваши познания в поэзии впечатляют, – сухо проговорил он, поправляя новенький, обернутый вокруг головы ремешок. – Но вам не дали воспитания, положенного придворной даме. На балу нужно танцевать и вести светские беседы, а не упражняться в декламации.
Я хотела возмутиться, но самое обидное заключалось в том, что его сиятельство прав, и опустила пылающее лицо.
– Вы приняли правильное решение, когда пожелали научиться танцевальным па перед таким важным событием, – продолжил генерал. – Но ошиблись, обратившись к служанке. Впрочем, покажите, что вы запомнили.
К моему ужасу, все, чему учила Жюли, вылетело из головы. Захотелось провалиться сквозь землю, и я ожидала чего угодно: насмешки, язвительного замечания. Но генерал вдруг совершенно серьезно и спокойно попросил:
– Успокойтесь, Мэрион. Я не собираюсь кусать вас за каждую ошибку. Знаете, вы не первая, кто выходит в свет совершенным профаном.
– Вот как, – хмыкнула я. – И кто это был? Какая по счету жена?
– Это был я сам, – ответил генерал. – А теперь не бойтесь и покажите. На счет «три». И! Раз, два…
Он повел меня по комнате. Поначалу я робела, сбиваясь с шага, но постепенно тело само вспомнило, как нужно двигаться, позвоночник выпрямился в струнку, плечи расправились, и я даже гордо подняла голову, но генерал подловил меня и похлопал по животу:
– Не выгибайтесь так, пичужка. Меня учили ходить господа офицеры и за неподобающую осанку лупили розгами. Подберите живот!
– Это немыслимо, – фыркала я. – Не получится подобрать и тут, и там.
– Вы ведь хотели научиться, не так ли? – строго вопросил генерал. – Не забывайте, что завтра вас впервые представят двору его величества.
– Позвольте спросить, – любопытство давно жгло меня, – как же его величество простил вам убийство герцога Мартина?
Сначала ляпнула, потом подумала и съежилась, приготовившись отразить гнев, но генерал сквозь зубы ответил:
– Стране и короне василиск Дитер оказался куда полезней картежника Мартина. Не отвлекайтесь, Мэрион. Для весеннего бала нескольких фигур полонеза недостаточно. Вам нужно научиться танцевать вальс.
– Вальс! – горестно вскрикнула я и, вырвав руку, остановилась посреди залы. – Я не смогу за одну ночь.
– Надо, – упрямо произнес генерал.
– Но если я не желаю? – Я вытянулась в струнку и спрятала руки за спину.
– Тогда вы не поедете на бал, – ответил он. – И я вместе с вами. Если встреча послов не состоится, его величество очень расстроится. А когда его величество расстроен, он может отдать приказ казнить нас обоих. Однако какую чудесную осанку вы приняли! – восхитился он, приподняв черные брови над непроницаемыми очками, и бледное лицо отразило неподдельное удовольствие. – Пожалуйста, держите спину вот так. Теперь руку мне на плечо…
Воспользовавшись замешательством, он сжал мою ладонь и обнял за талию. Я вздрогнула, но не отстранилась. Перспектива быть обезглавленной бодрила ничуть не больше, чем шанс стать каменным изваянием. В ложбинке дрогнул кулон, я ощутила теплое покалывание на коже и быстро опустила глаза до того, как в очках генерала заклубилась золотая мгла. Его губы дрогнули в неудовольствии и сжались.
– Теперь запомните, – процедил генерал. – Основной шаг в вальсе – приставной. На раз – правой ногой вперед, потом приставляем левую и снова правой. И, пошли!
Мы тронулись с места осторожно, генерал поддерживал за талию и считал шаги. Сначала медленно, потому чуть быстрее.
– Вы ведете, пичужка! – строго направлял он. – Это недопустимо. В вальсе ведет мужчина. Не отбивайте пятки! Шаг скользящий и легкий! Раз, два, три!
– Я никогда не научусь, – жаловалась я, считая про себя шаги и постоянно путаясь в подоле сорочки, ткань липла к ногам, и я постоянно одергивала ее.
– Не волнуйтесь, – снисходительно отвечал генерал, – я тоже научился практически за ночь.
– И кто вас учил? Какая-нибудь придворная дама?
– Куртизанка.
Я сбилась с ритма и тут же наступила генералу на ногу.
– Ой! Простите…
– Пустое, моя пичужка. – Губы генерала снова изогнулись в улыбке, острой, как сабля. – К вашим услугам моя вторая нога. И! Раз, два, три…
Я чуть не прыснула со смеху, но тут же посерьезнела, сделала возмущенное лицо и заметила:
– Однако какой вы!
– Какой?
– Порочный.
– А еще бастард, грубиян и… напомните, пичужка?
– О, с удовольствием. Угрюмый сыч!
– Совершенно правильно. – Генерал резко повернул, я пискнула и отклонилась назад, но он поймал меня и улыбнулся: – Слушая ваши откровения, можно подумать, вы влюблены в меня.
– Я?! В вас? – Задохнувшись от возмущения, я стрельнула взглядом по очкам, в них плясали лукавые огоньки. – Ни за что! Скорее уж вы в меня, ваше сиятельство.
