– Прошу вас, Мэрион. – Дитер вложил в мою ладонь ажурный веер. – Пройдемте во дворец.
Оставив Ганса и Жюли распрягать виверн, мы взошли рука об руку по мраморной лестнице. Сейчас же грянули трубы, им вторили скрипки, и дворецкий хорошо поставленным баритоном возвестил:
– Верховный главнокомандующий Фессалии, его сиятельство герцог Дитер фон Мейердорф с супругой, герцогиней Мэрион фон Мейердорф, прибыли!
Пожалуй, я не видела в жизни ничего подобного, и сравнить не с чем. Разве что с костюмированными фильмами, наполненными светом и великолепием, смехом и музыкой, праздничной сутолокой.
В огромных вазонах, установленных по периметру приемной залы, росли живые цветы, тюльпаны и гиацинты, розы и камелии, воздух полнился цветочным запахом вперемешку с ароматом духов. Слуги в темно-зеленых ливреях изящно лавировали между дамами в пышных нарядах и мужчинами во фраках. Нежно пели скрипки, звенели бокалы, у столика с закусками пенился небольшой фонтанчик в виде золотого дракона, запрокинувшего голову. Из его раскрытой пасти била серебристая струя.
– Присядьте в реверансе, Мэрион, – шепнул на ухо Дитер. – Нас встречает королева…
В реверансе? Конечно! После такой-то поездочки – да кто бы меня учил! Реверансы я помнила опять же только по фильмам, но, возможно, этому училась настоящая Мэрион. Поэтому я выдохнула и послушно, но не очень изящно присела на трясущихся ногах, мысленно проклиная собственную неуклюжесть, но надеясь все списать на диковатость наследницы поместья Адлер-Кёне, ведь мачеха постоянно держала бедную девочку взаперти и не выводила в свет.
Сквозь расступающуюся толпу навстречу плыла высокая статная блондинка в богатейшем платье, украшенном золотым шитьем и драгоценными камнями.
– Ваше величество, – произнес Дитер и, поклонившись, коснулся губами руки, затянутой в белую полупрозрачную перчатку.
– Дитер, мой мальчик! Я в восхищении! – хорошо поставленным грудным голосом ответила королева, улыбаясь, как мне показалось, немного надменно. Из-под полуприкрытых век с густыми черными ресницами поблескивали умные карие глаза. Редкое сочетание: светлые, почти скандинавской белизны волосы и темные глаза. – Давно вы не баловали нас своим присутствием! Все в делах государственных, все в заботах.
– Примите мои искренние извинения, – быстро и без тени смущения отозвался Дитер.
– Принимаю, – все с той же улыбкой продолжила королева. – Но только ради нашей прелестной гостьи.
– Анна Луиза, королева Фессалийская, – тихонько представил ее мой супруг, а королева засмеялась:
– Вы настолько одичали в своих поместьях, что забываете имена собственных монархов?
– Простите, ваше величество, – вежливо ответила я. – Моя мачеха, фрау Кёне, не слишком занималась моим образованием.
– Вот как, – снисходительно кивнула Анна Луиза. – Надеюсь, ваш муж займется пробелами в ваших знаниях. Напомните, как ваше имя, дитя?
– Мэрион, ваше величество. Мэрион фон…
– Обойдемся без титулов, – с улыбкой оборвала Анна Луиза и оглядела меня с головы до ног, словно окатила водой. – В нашей маленькой королевской семье мы ценим простоту и открытость. Не правда ли?
Она повернулась к Дитеру и приподняла подведенные брови.
– Вы совершенно правы, ваше величество, – сдержанно согласился генерал. – Но простота бывает хуже воровства.
– За это я вас и люблю, мой мальчик, – продолжила королева, словно окончательно потеряв ко мне интерес. – Вы не боитесь говорить правду в глаза.
– Я вижу людей насквозь, ваше величество.
– Но сами прячетесь за очками.
– Это ради вашей же безопасности.
– Иная опасность притягивает как магнит…
– И ранит, как ядовитые стрелы.
Теперь Анна Луиза встала почти между мной и Дитером. Ее фразы, колкие и полные неясного смысла, летели в открытую грудь генерала, но отчего-то задевали и меня. Остро кольнула обида, дыхание перехватило, и я раскрыла веер, обмахиваясь им и отчаянно шаря глазами по сторонам в надежде переключить внимание королевы. Неподалеку щебетала стайка миловидных девиц, шушукаясь между собой и постреливая взглядами в нашу сторону. Мужчины у столика, потягивающие вино, тоже смотрели на меня и не отвели взглядов, а один из них даже подкрутил напомаженный ус и фривольно подмигнул, отчего по моей спине пробежали мурашки. Я тут же отвернулась и встретилась с глазами, уже знакомыми мне, – водянистыми, немного навыкате, когда-то надменными, а теперь наполненными недоумением.
Выпрямив спину, я опустила веер и громко поприветствовала мачеху:
– Доброго вам дня, фрау Кёне.
Водянистые глаза распахнулись и выкатились еще больше, я даже испугалась, что они сейчас выпадут из орбит, как шарики для пинг-понга. Нижняя губа мачехи отвисла и задрожала, затряслась дряблая шея, забрякало безвкусное колье, и я заметила, как в нашу сторону повернулись генерал и королева. Но тут же валторны грянули вновь, двери распахнулись, и дворецкий возвестил о новом госте:
– Посол княжества Кентарийского, Тураон Эл’Мирт!
Дитер снова учтиво склонился к руке королевы, и я сморщилась, но с облегчением увидела, как Анна Луиза плывет к высокому длинноволосому мужчине, разодетому в меха, поэтому я отвернулась и смело глянула в лицо мачехе.
– Ты! – выдохнула фрау Кёне, вытянув в трубочку густо напомаженные губы.
– Вы, – поправила я. – Герцогиня Мейердорфская к вашим услугам.
– Чертовка, – зашипела мачеха, постепенно наливаясь злобой. – Драконье отродье! Да как ты посмела явиться в королевский дворец…
– По личному приглашению его величества, – с натянутой улыбкой сообщила я. – А вы почему одна, фрау Кёне? Где же герр Якоб? – Тут я сощурила глаза, делая вид, что ищу в толпе сводного братца, потом пожала плечами. – Ах да. Он же остался в Мейердорфском замке чистить конюшни. – И легонько хлопнула веером себя по лбу. – Какая незадача.
– Но ты… ты… ты должна была стать камнем, – продолжала шипеть фрау Кёне, надвигаясь на меня и покачиваясь, словно гадюка. Слюна пенилась в уголках ее рта, как настоящий яд, и я даже отступила на шаг, брезгливо сморщив нос.
– Если кому и должна, то не вам, – с достоинством ответила я и обернулась, с удовольствием отметив, что ко мне быстрым шагом приближается Дитер. – А вот и мой муж, герцог Мейердорфский.
Когда генерал подошел, я поймала его под локоть, привстала на цыпочки и чмокнула в твердую скулу.
– Дорогой, – проворковала я, с наслаждением наблюдая, как багровеет лицо фрау Кёне. – Поздоровайся с моей мачехой.
Дитер ответно сжал мою руку, и хотя я не видела его глаз, но впервые с удивлением почувствовала, что взгляд василиска может не только опалять огнем, но и обдавать холодом. Мои обнаженные плечи тут же покрылись гусиной кожей, а выпученные глаза мачехи посерели.
