– Решила, что слишком умна для соперничества с фессалийской королевой? – вкрадчиво спрашивала Анна Луиза, и меня перекручивало от ее насмешливого голоса. – Думала, можешь забавляться с его величеством, как с куклой? Бедная девочка. Ты так и не выросла из детского платья, а пытаешься играть во взрослые игры. Здесь главный кукловод – я. – Улыбка королевы превратилась в хищный оскал. – И только мне решать, казнить или миловать, развязывать войну или прекращать ее.
– Вы предаете собственную страну, – сказала я и тут же заработала шлепок по щеке.
– Не заговаривайся, малышка! – Глаза Анны Луизы сверкнули ледяным блеском. – Иначе вместо спины пострадает твоя шейка.
Она недвусмысленно провела ногтем под подбородком.
– Вы следили за его величеством, не так ли? – спросила я.
– А что в этом плохого? – изогнула бровь королева. – Я его жена, мое место рядом с мужем.
– Но только не в супружеском ложе.
Вторая пощечина была сильнее предыдущей. Я всхлипнула и опустила голову. Слезы все-таки полились из глаз, капая на пылающую щеку.
– Дерзкая курица! – злобно выплюнула королева. – За такие слова пострадает еще и твой язык. Я сначала вдоволь позабавлюсь, глядя на твое унижение, а потом вырежу язык. Своими собственными руками. О, этому я хорошо научилась в Кентарии…
Тут она замолчала, сообразив, что ляпнула лишнее. Я устало рассмеялась, качнув головой:
– Если слишком долго играть с огнем, рано или поздно обожжешься. Вы, должно быть, воспользовались состоянием вашего супруга, чтобы отменить его приказ.
Анна Луиза промолчала, но по ее вспыхнувшему взгляду и поджатым губам я поняла, что угадала, и снова едва не заревела от отчаяния, но стерпела, только искусала губы в кровь.
Как нелепо! И как обидно…
Я отвернулась, вздрагивая от предутренней свежести. Ночь таяла, горизонт серел, тускнели городские фонари. Я слышала, как в отдалении тоскливо ревут трубы, созывая горожан на показательную казнь. Колеса грохотали по брусчатке, хлопали ставни и двери. Сонные взгляды провожали меня, как невиданного зверя, привезенного на потеху публике. И я могла только гадать, где сейчас находится его величество. Нашел ли он перстень? Поверил ли в предательство супруги? И если поверил, почему не спешит?
На площади уже собрались немногочисленные зеваки, ежась от ветра. Меня вытолкали без церемоний и повели к деревянному постаменту, установленному посреди площади. Я вздрогнула, увидев высокий столб с горизонтальной перекладиной. Виселица? Пот покатился по спине. Неужели это конец? Неужели моего Дитера казнят вот так, по-простому, тихо, без громких слов? И все это на моих глазах?!
Я застонала, стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони. Под пальцами шершаво натянулась веревка и что-то еще… браслет Шэна? На мгновение забрезжила надежда. Альтарский браслет – передатчик, он обязательно среагирует на мое эмоциональное состояние и пошлет Ю Шэн-Ли сигнал тревоги! Он обязательно прилетит! Но время шло, близился рассвет, а помощь не шла…
Надежда погасла, едва я увидела, как клетку с Дитером на специальном подъемнике водружают на постамент.
– Вира! Майна! – меланхолично покрикивал палач, облаченный в алую робу.
В прорезях черной маски зияла тьма. Не человек, орудие в чужих руках, исполнение королевской воли.
– Кого казнят-то? – услышала я вопрос какого-то горожанина.
– Дракон его знает! – пожал плечами другой, я обернулась и увидела, как тот позевывает и чешет спину, с любопытством поглядывая на меня. – Не то предателя, не то самого генерала.
– Как же, генерала! – хохотнул первый, сбивая на затылок островерхую шляпу. – Наше величество шпагу у левой руки держит, а генерала у правой. Нельзя казнить-то.
– Так он с ума спятил и какую-то важную шишку закаменил, – вмешалась старуха в нарядном чепце, видимо, нарочно достала из сундуков в честь такого события.
– Ну закаменил, и что? – присвистнул первый горожанин. – На то и василиск, чтобы каменить. А фройлен-то за что?
Он кивнул в мою сторону и на всякий случай сдернул с головы шапку и поклонился. За ним повторили прочие зеваки.
– А фройлен за компанию, – уже за спиной услышала я заговорщический шепот. – Говорят, ведьма эта и на наше величество покушалась.
Я выпрямила спину и возмутилась вслух:
– Какая отвратительная ложь! Я никого…
Стражник ткнул между лопаток, заставляя молчать. Я снова опустила голову и медленно поднялась по деревянным ступенькам. Тем временем клетку распахнули, и Дитера вывезли на середину постамента. Он был прикован к деревянной доске, установленной вертикально на подъемнике причудливой конструкции. Я рванулась к нему:
– Дитер!
– Мэрион! – рванулся и он. Мускулы напряглись, вздулись темные вены, генерал оскалился, завертев головой. – Отпустите ее! Можете делать со мной что хотите, но только отпустите ее!
– Не надо! Не говори так! – закричала я.
Меня потащили к столбу, пока палач громким и хорошо поставленным голосом зачитывал приказ. Я упиралась и изворачивалась в руках стражников, один из них пыхтел, приговаривая время от времени:
– Да что вы… ваше сиятельство… уж потерпите… накажут да и отпустят… делов-то!
– Вы не можете казнить его! – не слушала я. – Это же ваш командир! Без генерала Фессалию разорвут на части! Эта хищная стерва растерзает вашу страну на клочки!
– Довольно! – послышался за спиной высокий голос королевы. – Я не желаю больше слышать этих лживых оскорблений! Приступайте к наказанию!
Мне завели руки вверх и прикрутили к столбу. Я пыталась выкрутиться и посмотреть через плечо, но видела только мельтешащие потные фигуры стражников, и откуда-то со стороны доносился хриплый голос Дитера:
– Отпустите ее! Я готов служить вам, я сделаю, что вы просите…
– Нет-нет-нет! – кричала я, мотая головой, и вздрогнула, когда на спине разошлось платье.
– Поздно, – злорадно проговорила королева. – Теперь смотри, чего стоит твое непослушание!
Деревянный настил зашатался от тяжести шагов, это подходил палач. Я прижалась щекой к гладкой поверхности столба и прикрыла глаза.
«Только не закричать, – мысленно взмолилась я. – Пожалуйста, только не…»
И выдохнула сквозь зубы, когда кожу взрезал первый удар.
– Прекратите! – зарычал генерал. Я приоткрыла глаза и сквозь слезы видела, как он пытается освободиться. В его очках полыхали и скручивались безумные золотые спирали. – Я убью вас! Убью за каждый взмах… за каждый упавший с ее головы волос!
Кнут снова просвистел над ухом. От удара я задрожала, колени стали ватными, в ушах загудело. Опершись лбом о столб, я стиснула зубы до боли в челюсти. Я выдержу это! Ради Дитера. Ради всех нас… О Шэн! Где же ты?!
