Исчезновение Клауса директор больницы обнаружил, лишь когда скрипнула пружина и дверь с грохотом захлопнулась, вырвавшись из пальцев господина Фишера.
Рычагов, наблюдавший за этим из окна, тут же заспешил навстречу своему другу. Тот, хоть и бывал здесь не в первый раз, вполне мог заплутать в хитроумных коридорах больницы, которая строилась на протяжении десятилетий без всякого учета перспективы расширения. Высота этажей в соседних корпусах не совпадала, поэтому повсюду в переходах приходилось сооружать ступеньки, пандусы для каталок.
Рычагов не успел пробежать и лестничного марша, как завидел Фишера. Тот чисто по-русски раскинул руки и обнял Геннадия Федоровича, словно тот, как минимум, приходился ему родным братом. Волнуясь, Клаус говорил на какой-то странной смеси русского и немецкого. Он не пытался отыскать в памяти неизвестные ему русские слова, а вставлял немецкие, приделывая к ним чисто русские окончания. А вот к русским словам умудрялся приделывать артикли.
— Ну, как живешь? Деньги-то твои не уплыли?
— Нет, целехоньки, — отвечал Рычагов шепотом, подталкивая гостя в спину, чтобы скорее оказаться в кабинете, где их никто не подслушает.
Закрылась дверь, щелкнул замок. Клаус Фишер осмотрелся:
— Хороший у тебя кабинет получился, большой.
Впечатляет.
— Не без твоей помощи. Половина оборудования и мебели здесь привезена по линии твоего фонда.
Клаус Фишер махнул рукой:
— И мне от этого тоже кое-что перепадает. Главное, что мы с тобой не воруем у нищих, а заодно и хорошее дело делаем.
Рычагов протянул пачку сигарет. Клаус покачал головой:
— Не курю, или ты забыл?
— Помню. Погоди, лучше не рассказывай, — он поднял руку и остановил Клауса, — я вот сейчас попробую догадаться, хорошую ты мне весть привез или плохую.
— Попробуй, — Фишер напустил на себя непроницаемый вид, сдвинул рыжие брови к переносице и взъерошил жесткие волосы.
— Сразу вижу, нормальные новости, иначе бы ты улыбался, как последняя сволочь.
Клаус явно не понял, что имелось в виду под «последней сволочью», но тут же улыбнулся.
— Средние у меня новости, Геннадий.
— В каком смысле?
— Средние они и для меня, и для тебя. Но в общем хорошие.
— Ты нашел человека, который согласен прикрыть создание моей клиники?
— Таких людей сбежится сто человек, если только выйти на площадь и крикнуть, — рассмеялся Клаус. — Примазаться к чужим деньгам — умение не большое, но только веры у меня к ним нет. Понимаешь, Геннадий, у нас немного другая страна. У нас легче заработать деньги, чем украсть.
— Ты хочешь сказать, что у нас в России все наоборот?
— Конечно. Не зарплату же ты и гонорары откладывал, пока скопил миллионы?
Рычагов только собрался оправдываться, как Клаус даже цыкнул на него:
— Не говори мне ничего, главное, что деньги у тебя есть, и я тебе доверяю. Не получится у тебя организовать клинику в Германии, даже в Восточной.
— А в Австрии?
— Ты еще скажи в Швейцарии, — нервно засмеялся Клаус, косясь на дверь, за которой слышались шаги больных и медперсонала.
Торжественная передача во дворе закончилась, и многие медики спешили в конференц-зал, а больные в столовую, где по поводу приезда делегации бесплатно раздавали соки и фрукты.
— У нас тобой обязательно займутся, я не смогу легализовать деньги чисто. В лучшем случае тебе удастся построить клинику, где будут лечиться курды и турки, на такие заведения у нас еще смотрят сквозь пальцы, но настоящую дорогую клинику тебе никто не даст создать, даже если бы у тебя была куча документов, подтверждающих, что деньги в России тобой заработаны честно. Это бы не помогло, потому что у нас все считают, что любой документ в России можно купить за деньги.
— Они недалеки от истины.
— Вот видишь! Но есть вариант… — Клаус подался вперед, оперся локтями о стол и заговорил еще тише, чем прежде. — Я считаю, у нас есть шансы сделать по-другому. Я обо всем договорился. Ты, как я понимаю, человек не очень прихотливый, и жизнью в Чехии, Словакии, Хорватии тебя после России не испугаешь…
— Вообще-то, я рассчитывал…
— И я тоже, — усмехнулся Клаус, — но предложение создать клинику в Словакии со всех сторон выгоднее, чем пробовать это сделать в Германии.
— Почему?
— Там легко легализовать деньги. Они жаждут инвестиций, и им не интересно докапываться до правды.
К тому же, клиентура у нас давно поделена, тебе придется брать ее с боем. А там рынок подобных услуг только становится на ноги, и без большого труда мы сможем в него вклиниться.
— Ты просто так, для примера говоришь о Словакии?
Или есть варианты?
— Нет, почему же, этот вариант я проработал подробно. Если захочешь, то уже через полгода твоя клиника примет первых пациентов.
— А гражданство?
— Это решается за пару дней, особенно если ты приобретешь в стране недвижимость.
— Словакия." — задумчиво проговорил доктор Рычагов.
Эта страна раньше не значилась в его планах. Но он тут же рассудил, что Клаус, сам того не зная, предлагает ему хороший вариант. Обоснуйся он в Германии, даже в Чехии или в Польше, его раньше или позже вычислили бы русские бандиты, которых там полно. И переубедить их, что деньги у него не из воровского общака, Рычагов не смог бы. А Словакия — тихая, спокойная страна, в которой не крутятся большие деньги, и поэтому она малоинтересна для бандитов.
— По-моему, ты меня убедил.
— Словакия! — воодушевился Клаус Фишер.
— Она самая.
— Я даже знаю дом, в котором можно развернуть клинику. Он и строился под больницу в тридцатые годы, потом, при коммунистах, его переделали в штаб военной части. Теперь он пустует, можно выкупить стены за бесценок.
— Фото есть?
— Естественно!
Клаус из внутреннего кармана пальто достал фотоснимок. На фоне невысоких гор виднелся порядком запущенный дом, судя по архитектуре, возведенный в конце двадцатых — начале тридцатых годов. Никаких излишеств, колонн, капителей, фронтонов.., простые четкие линии конструктивизма.
— Сколько?
— Все удовольствие вместе с ремонтом и обустройством прилегающей территории, но я не включаю сюда стоимость оборудования и мебели, обойдется в семьсот тысяч долларов. Самое смешное, Геннадий, что часть оборудования я смогу поставить через линию своего фонда, словакам мы тоже возим гуманитарную помощь.
— Заманчиво.
