– Майкл? Что случилось? Ты цел? – Это была Эмма, она вцепилась в его руку. – Ты отдал ему книгу! А как же папа? Он же остался там!
Майкл с трудом встал.
– Это не… это не… не папа…
– Как это?
– Он забыл изречение, то, которое любил… и он думал, что король Киллик был эльфом… а потом я отдал ему «Гномий Изборник», а он подумал, что это Летопись. Это не он!
Майкл видел, что Эмма ничего не поняла, но времени на объяснения уже не было. За стенами Рурк громовым голосом звал Майкла. Не теряя времени, Майкл полез на стену с бойницами, эльфийский капитан и Эмма последовали за ним.
– Ах, мой Кролик… – бросилась к нему Виламена.
– Не сейчас, – сказал Майкл.
Он подбежал к стене. Габриэль был уже там, смотрел на склон. Там, внизу, Рурк по-прежнему держал нож у горла того, кого Майкл больше не считал своим отцом. «Гномий Изборник» валялся на земле.
– Эй, парень! Я даю тебе последний шанс!
Майкл обернулся к Эмме.
– Слушай, я знаю, что ты мне не доверяешь…
– Что? Ты чего несешь?
– То есть не доверяешь так, как раньше! И я тебя понимаю! Но сейчас ты должна мне поверить! Это не наш папа!
Эмма уставилась на него, и в этот миг Майкл без всякой Летописи увидел, что рана, оставленная его предательством, все еще свежа в ее душе. Видеть это было ужасно, но еще ужаснее знать, что поделом ему. Но Майкл не отвел глаз. Он понимал, чего просит от Эммы.
– Ты уверен? – спросила она. – На сто процентов уверен?
Был ли он уверен? И возможна ли вообще такая уверенность? Даже при всех доказательствах – забыл изречение, принял Киллика за эльфа, не узнал «Гномий Изборник» – при всем этом все равно оставалось место для сомнения. И никакой стопроцентной уверенности тут не могло быть.
Но при этом Майкл знал, нутром и сердцем, что этот человек не его отец.
– Да. Я уверен.
– Ладно, – ответила Эмма. – Я тебе верю.
Майкл повернулся к эльфийскому капитану.
– Застрелите его.
– Лысого? С превеликим удовольствием. – Синеглазый эльф взял стрелу и оттянул тетиву.
– Нет, – сказал Майкл. – Того, кто выдает себя за нашего отца.
Эмма, капитан, Габриэль и Виламена во все глаза уставились на него.
– Ты уверен? – спросил Габриэль.
– Да. – Майкл взял Эмму за руку и почувствовал, как она дрожит. – Это не наш отец.
Эмма нервно перевела взгляд с Майкла на Габриэля. Она боялась, но все-таки оставалась на стороне брата. И кивнула.
– Мальчик…
Раздалось негромкое теньк, оперенный хвост стрелы задрожал в груди человека, стоящего рядом с Рурком. На горном склоне воцарилась тишина.
– Майкл… – Эмма судорожно впилась в руку брата.
– Подожди.
Мужчина упал на колени и повалился лицом на черные камни.
Майкл не шелохнулся. Он не моргал, не дышал…
И тут Рурк рассмеялся, грубый громовой хохот эхом прокатился по каньону. Носком сапога он перевернул упавшего на спину. Отец исчез. На его месте лежал невысокий русый мужчина со стрелой в груди.
– Он под гламуаром! – воскликнула Виламена. – Кролик, ты гений!
Она обняла Майкла и поцеловала в щеку.
– Мой папа никогда ни с чем не спутает «Гномий Изборник»! – сказал Майкл, стараясь не показывать своего облегчения. – Король Киллик – эльф, ну надо же! Глупости какие. – Он посмотрел на Эмму и сжал ее руку. – Спасибо, что поверила мне.
Вместо ответа Эмма крепко обняла его.
– Ну что ж, приятель! – прокричал Рурк. – Значит, сделаем все по старинке. – Он обернулся к своим полчищам. – Приведите мне детей! Всех остальных перебейте!
И началась битва.
Глава 18
Последняя воля Генриетты Бёрк
– О чем ты говоришь? Кто поджег церковь? Нечисти?
Кейт, Рэйф и Жуки стояли посреди улицы, шумная веселая толпа кружила и танцевала вокруг них. Рэйф схватил Жуки за куртку.
– Никакие не Нечисти! – закричал Жуки, глаза у него были совершенно обезумевшие. – Люди! Толпы со всего города! Они преследуют всех, в ком есть магия!
– Но ведь церковь замаскирована, – сказала Кейт. – Она же невидима!
Мальчик покачал головой.
– Уже нет.
– Что случилось со Скраггзом? – глухо спросил Рэйф.
– Так ведь он был с тобой! – выпалил Жуки. – Вы же вместе пошли в особняк Нечисти!
– Но Скраггз не входил внутрь! Он дал мне гламуар, а сам остался на улице.
– Ну да, а когда он возвращался в церковь, то столкнулся с толпой, которая гналась за двумя колдуньями. Скраггз остановил их, но кто-то из толпы бросил в него кирпичом или камнем, короче, чем-то бросил, и шарах ему прямо по голове. Он умер, Скраггз.
– Скраггз умер? – ошеломленно переспросила Кейт.
– Ага. Те две колдуньи принесли его в церковь, они и рассказали нам, как было дело. Я был там, когда его принесли. А он, Скраггз, еще сказал: «Хочу пить». А потом упал, да и умер, совсем. И прям через секунду – бдыщ! – церковь стала видна, смотри – не хочу! А люди на улице давай орать и пальцами показывать. И получаса не прошло, как толпа подвалила. С факелами и пистолетами…
– А они знали, – перебил его Рэйф, – они знали, что там, внутри, дети?
– Еще бы не знали, – ответил Жуки. – Мисс Би же им сказала! А им что? Они давай церковь поджигать!
Рэйф бросился в толпу и пустился бегом по темнеющей улице. Жуки помчался следом, поэтому Кейт ничего не оставалось, как последовать за ними. Длинные полы пальто хлестали ее по ногам, ботинки, в которые обули ее лепреконы, скользили по льду и снегу. Очень быстро выяснилось, что Жуки сказал правду: почти на каждой улице им встречались группы мужчин – иногда небольшие, по двое-трое, порой огромные, в несколько десятков – с факелами в руках, которые шли по городу и поджигали на своем пути все, имеющее отношение к магии. Кейт даже удивилась, как это они с Рэйфом умудрились не заметить всего этого, но потом поняла, что, наверное, они слышали, но издалека приняли вопли и свет факелов за праздничные гуляния и фейерверки. Теперь Кейт казалось, будто весь город охвачен безумием, и она спрашивала себя, не связано ли это с предстоящими переменами: возможно, люди поняли, что магический мир вот-вот исчезнет навсегда, а значит, у них осталась последняя возможность выплеснуть свою ярость.
– Сколько сейчас времени? – крикнула она Жуки на бегу.
