– А эта милая девушка, что открыла мне дверь, – ваша домработница?
– Леночка? Ну что вы, нет, конечно. Лена – дочь Лиды от первого брака.
Чудеснейшее создание. Ей удалось практически невозможное – подружиться с Валей.
– Даже так?
– Представьте себе. Лиду Валя терпеть не могла, а с Леночкой сравнительно быстро нашла общий язык. Чего греха таить, у Валентины был тяжелый характер, она его унаследовала от матери. Чуть что не по ней – закатывается грандиозная истерика. Валя любила перетягивать одеяло на себя, но в этом есть и моя доля вины. С детства Валюша ни в чем не знала отказа, мы потакали ей абсолютно во всем. Дочь хочет новую игрушку, такую, как у соседской девочки? Мать несется в «Детский мир». Валя захотела платье – через день оно висит у нее в шкафу. – Сабуров вздохнул. – Подобное частенько встречается в семьях, где воспитывается один ребенок.
– Семен Андреевич, я понимаю, вам сейчас нелегко вспоминать эту историю, но мне необходимо знать, что случилось с Валентиной. Кто вам сообщил о ее смерти? Какие версии выдвигают органы? Если нетрудно…
Сабуров поднял правую руку.
– Я расскажу, барышня, все расскажу. Нам позвонили из милиции, сообщили, что в подмосковном лесу обнаружен изуродованный труп. В кармане куртки убитой найдены документы на имя Сабуровой Валентины. В паспорте, помимо фактического адреса проживания, имелся старый адрес, то есть наш. Мы с Лидочкой поехали на опознание. Должен вам заметить, эта очень неприятная процедура.
– А как вы ее опознали, если лицо было изуродовано?
– По татуировке. После смерти матери Валя вопреки моей воле сделала себе наколку на щиколотке. Вот по ней мы и узнали нашу Валюшу. Экспертиза подтвердила, что смерть наступила две недели назад. Валю задушили. Следствие склонялось к версии о насилии, но эксперты эту версию опровергли – следов насилия на теле не обнаружено. Скорее всего, Валя стала жертвой грабителей.
– У нее что-то украли?
– Золотую цепочку с крестиком и колечко. Она их никогда не снимала.
– Но кислота, зачем ее облили кислотой?
– Вы меня спрашиваете? Видит бог, я сам задаюсь этим вопросом, но ответа… как не было, так и нет. Кислоту зачем-то вылили на лицо, когда Валя была уже мертва.
– Чудовищно.
– Не то слово. Как только земля может носить таких нелюдей!
– Семен Андреевич, вам известен круг общения дочери?
– К сожалению, нет. С кем Валя водила дружбу, я не в курсе. Дочь не ставила меня в известность, где и как проводит свободное время.
– Когда последний раз вы виделись с Валей?
Сабуров нахмурил лоб.
– В начале апреля. Да… точно, в начале апреля Валентина приехала ко мне и попросила денег.
Ей срочно требовалось двадцать тысяч наличными. Разумеется, об этом факте я рассказал милиции.
– Вас не насторожило, что она долго не дает о себе знать?
– Нисколько. Валя могла не звонить более двух месяцев. Стальной характер вкупе с затаенной обидой делал свое дело.
Семен Андреевич открыл верхний ящик стола и, достав сигарету, спросил:
– Барышня, вы не станете возражать, если я закурю?
– Ради бога.
Чиркнув зажигалкой, Сабуров задумчиво молвил:
– Мне не дает покоя мысль, кто же хозяйничал в Валиной квартире? Вы хорошо запомнили лицо той девушки?
– Достаточно хорошо, чтобы при встрече сразу узнать обманщицу.
Сабуров кивнул в сторону книжного стеллажа.
– Там стоит фотография Валентины, если желаете, посмотрите.
Копейкина подошла к полкам.
В серебристой рамке красовалось цветное фото привлекательной брюнетки с симпатичными ямочками на щеках.
– Этот снимок – единственное, что осталось от дочери.
– В институте уже знают о трагедии?
– Думаю, да. Милиция должна опросить друзей Вали, может быть, кто-нибудь сможет помочь следствию.
– Семен Андреевич, вы не против, если я переговорю с Леной?
– Не смею возражать. – Сабуров затушил окурок и крикнул: – Леночка, зайди в кабинет.
Елена появилась в компании Ирбиса. Кот чувствовал себя весьма вольготно на руках хозяйки, поэтому, когда его опустили на пол, он недовольно фыркнул и скрылся в коридоре.
– Да, Семен Андреевич.
– Леночка, Катарина хочет задать тебе несколько вопросов касательно Валентины. Ты уж, дружочек, не подведи.
– Я ничего не знаю, – испугалась девушка.
– Но вы же общались, – Катка следила за реакцией Лены.
– Не так часто, как хотелось бы. Валя звонила мне на сотовый примерно раз в месяц.
– В мае звонки были?
Лена опустила голову.
– Не помню.
Сабуров кашлянул.
– Леночка, ну соберись, дружок, напряги память, вспомни.
– В мае Валя не звонила.
– Точно?
– Угу.
Копейкина видела, что девица врет. Несомненно, ей что-то известно.
– В разговорах Валя упоминала имена друзей, подруг?
– Нет.
– У нее был парень?
– Нет… не знаю, – лицо Лены залилось краской. – Семен Андреевич, я пойду, Ирбиса надо покормить.
– Но, Леночка…
– Я ничего не знаю, – твердо повторила девушка, покидая кабинет.
Сабуров развел руками.
– Не обижайтесь на Лену. Она, как и я, не в себе. Смерть Валентины – тяжкий удар для нашего семейства.
Поблагодарив хозяина за гостеприимство, Катарина поспешила откланяться.
Лена поджидала ее в прихожей.
– Я не хотела говорить в присутствии Семена Андреевича, но лично вам, – она понизила голос до шепота, – расскажу пару интересных эпизодов из жизни Валентины.
– Здесь есть место, где нам никто не помешает?
– Идите на улицу. За домом есть детская площадка, ждите меня там. Я спущусь минут через десять.
Удовлетворенно кивнув, Копейкина покинула жилище Сабуровых.
Лена приблизилась незаметно. Положив руку Катке на плечо, девушка сказала:
– Вы знаете, я чувствовала, интуиция подсказывала, что с Валькой что-то не так. Но я не могла понять, что именно. Ее апрельский визит, звонки, просьбы… все это наводило на определенные мысли. Вы должны пообещать, что о нашей встрече Семен Андреевич не узнает. У него очень слабое сердце, он едва на ногах держится.
– Не беспокойся, я не проговорюсь.
– Тогда слушайте. Все началось в апреле, когда возбужденная Валентина приехала к отцу…
