Масаны – подданные Темного Двора. Вампиры, рыщущие в поисках жертв. И не похоже, чтобы те ночные охотники, что окружили сейчас ведьму, действовали в соответствии с наложенными на них Догмами Покорности.
Леденящая завеса морока сомкнулась за спиной, отрезая от окружающего мира, и Тине ничего не оставалось как посмотреть вперед. А впереди стоял старый деревянный дом, обнесенный металлической сеткой и со всех сторон окруженный многоэтажками. Гадать, почему он до сих пор не попал под снос, зачем челы или нелюди сберегли его, времени не осталось.
Времени не оставалось ни на что.
Девушка скользнула взглядом по захламленному дворику, по металлическому почтовому ящику, по деревянному забору, на котором корчилась чья-то распятая тень, а в следующий миг возле нее возник бледный парень:
– Это ведьма!
– Чья?
– Человская.
А Тина никак не могла сообразить, с кем из вампиров имеет дело. Глаза у парнишки были посажены так неестественно глубоко, что почти провалились внутрь черепа, на них падала жидкая белесая челка, но жидкие волосы не могли прикрыть крупную лобастую башку с оттопыренными ушами. Очень характерные признаки вампиров из клана… из клана…
– Чего молчишь?
– А что… – Язык не слушался, и Тина с огромным трудом пролепетала: – Что я должна сказать?
Упырей было не менее семи, определить точнее напуганная девушка не могла, и все они толпились у прибитой к забору жертвы. И Тина могла поклясться, что там распят не чел, а кто-то из нелюдей. Потому что чел бы на его месте уже умер…
Нав! Это был нав!
И он страшно мучился.
А масаны весело смеялись. Они тщательно приготовили западню и теперь наслаждались победой.
– Я случайно… – пролепетала Тина. – Извините, что помешала…
Она сделала шажок назад. И вздрогнула, увидев вышедшую из толпы кровососов женщину.
– Мне очень жаль, детка.
В глубине ее широко расставленных глаз, точно два лазерных прицела, горели пронзительно-красные зрачки.
– Я никому не скажу, – прошептала похолодевшая Тина.
Неестественно тонкие губы растянулись в подобие улыбки, исказив бледное лицо так, что оно практически утратило человеческие черты.
– Конечно, не скажешь, дорогая.
– Честное слово…
– Ты оказалась не в том месте и не в то время, так бывает. Цезарь, освободи нашу гостью от ноши.
Масан сорвал с девушки рюкзак.
Теперь из оружия у нее только «Эльфийские стрелы» в браслете и… Соскальзывая, лямка рюкзака на секунду зацепилась за простенькое колечко, и ведьма вспомнила об «Иллюзионе».
«Ну, хоть что-то…»
– Цезарь, ты слишком неуклюж, – улыбнулась женщина.
И Тина увидела иглы… Страшные, острые клыки, которыми вампиры впивались в свои жертвы.
– Мамочка, можно я буду первым?
– Конечно, дорогой.
– А я – второй.
– А я – третий!
– Девочка маленькая, на третьего может не хватить.
– Тогда я высушу кого-нибудь еще!
– Кого угодно…
– Нет! – обезумевшая от страха Тина активировала «Иллюзион» и заорала: – Солнечный свет!!!
И представила, как двор заливают яркие утренние лучи.
И они залили – тут же, как только «Иллюзион» понял задачу.
Перепуганные масаны заметались вокруг, не сообразив, что убийственный для них свет – всего лишь иллюзия, а Тина бросилась к пленнику. Освободить…
Но чем?!
Темный прибит гвоздями, а у нее ничего нет! Рюкзак отобрали… Магией? Но как?
Опыта в таких делах у девушки не было. Она запаниковала, начала терять время, но, на ее счастье, а точнее – на их счастье, нав держал происходящее под контролем и понял, что за чудо примчалось к нему на помощь.
– «Рыбацкая сеть», – прохрипел он, указывая глазами вниз.
Девушка проследила за его взглядом и против воли вскрикнула, разглядев изображающий акулу значок, который кровососы вбили темному в грудь.
– Это морок! – завопила тем временем атаманша.
А в следующее мгновение Тина вырвала из тела нава блокирующий магическую энергию артефакт.
– Отлично! – Темному было плохо, очень плохо, но магия и возможность поквитаться с обидчиками придали ему сил. – Теперь поговорим!
Гвозди, которыми нав был прибит к забору, вылетели, развернулись, мгновение повисели в воздухе, а затем устремились к вампирам.
– Это же просто железо…
– Они в моей крови!
– Ах да!
А навская кровь была для масанов худшей отравой, и вопли упырей подтвердили эту нехитрую истину. Острые гвозди рвали кровососов, доставляя им жуткую боль, и позволили ведьме и темному перевести дух.
– Почему твои раны не затягиваются? – спросила Тина.
– Они резали меня обсидианом.
А это была самая страшная отрава для темных.
Нав опустился на одно колено и пошарил в траве рукой.
– Ты его видишь?
– Кого?
– Меч.
– Сейчас, сейчас… – Ведьма огляделась, заметила оружие и подала его темному. – Вот.
– Стой у забора.
Нав вздохнул, переложил катану в левую руку – она меньше пострадала, медленно поднялся на ноги, а затем… А затем девушка ничего не увидела. Вообще ничего, даже «стремительную тень», как любят писать в книгах. Ничего.
Только слетела голова у одного масана.
Затем – у Цезаря.
– Мама! – воскликнул молодой вампир, глядя на атаманшу.
И та взвыла:
– Трус!
В ответ раздался смешок:
– И это мне говоришь ты? Вас было десять.
– Ты сам видишь, что этого мало.
– Пожалуй… – Нав остановился. Или сбросил морок. Или появился тут… В общем, нав стал виден. – Так лучше?
– Будь ты проклят! – с чувством произнесла масана. – Будь ты проклят за все страдания, которые причинил моей семье. Будь ты проклят за то, что натворил.
В ответ темный поднял указательный палец левой руки и внятно произнес:
– Догмы Покорности.
И прежде чем масана ответила, взмахнул катаной, снося ей голову.
Драка закончилась за явным преимуществом одной из сторон.
– Ох! – прокомментировала финал девушка. – Ну ты даешь!
Ничего более умного ей в голову не пришло.
– Я должен был это сделать быстро, – с трудом ответил нав. И вновь опустился на колено, на этот раз – от слабости. – Я потерял много сил.
