– Наш!
– Почему?
– Я не знаю!
«Газель» стремительно удалялась от пылающего склада.
Столб густого дыма и набиравший силу огонь, языками взвивавшийся над складскими помещениями, выглядели со стороны по-настоящему.
– Натурально пожар! – восхищенно воскликнул Тыква. – Челы в штаны наложат.
Судя по действиям спецслужб, челы и в самом деле встревожились не на шутку. Они не догадывались, что пожар на складах – всего лишь искусная инсценировка и продлится она ровно до тех пор, пока не разрядится маленький красный артефакт, брошенный перепуганным уйбуем возле забора. Пожарные расчеты продолжали прибывать. Красные Шапки – драпать.
Но не проехав и половины мили, уйбуй Дрезина снова врезал по тормозам и мрачно сообщил:
– Приехали!
Дорогу дикарям преградил тяжелый джип с логотипом «Тиградком» и хваном за рулем.
– Интервью, мля! – обреченно произнес Стамеска, выглянув сквозь щели тента.
Интервью – это нехорошо. То есть не так нехорошо, как пьяный уйбуй с дробовиком, но при виде камеры у Стамески, несмотря на полное брюхо, противно засосало под ложечкой. Все дикари знали, что стоило им попасться в поле зрения черного глазка, как жди беды: почти всегда вскоре после этого в Южный Форт приезжали дружинники Великого Дома Людь, а потом по приказу великого фюрера кого-нибудь вешали.
– Может, сбежим? – предложил Тыква.
– Как? – Дрезина обреченно положил голову на руль. – У них четырехрукий…
И почти заплакал.
– Убийство в Филевском парке, – прочитал пришедшую информацию Белосвет. – Травница Федосея найдена мертвой и… гм… разорванной.
– Ого! – не сдержался ко́нец. – Давайте туда не поедем. Хватит расчлененки на ночь.
– Есть такая профессия, друг: снимать по ночам расчлененку, – твердо напомнил люд. – Мы за это деньги получаем.
Лакриций съежился, но промолчал.
– Думаешь, смерть травницы связана с нашим убийством? – негромко спросил хван.
– Тоже разорванное тело, – объяснил Белосвет.
– Но зачем убийце снова идти на преступление? Это ведь опасно.
– А вдруг он не может не убивать?
– Это плохое предположение, – вновь подал голос ко́нец. – Давайте донесем Великим Домам и уймемся.
– Предположение плохое, но в этом случае долго он не протянет, – усмехнулся люд. – Дознаватели тоже не дураки, проведут параллель, как это сделали мы, и начнут искать преступника уже за все убийства.
– И быстро его поймают, – повеселел Лакриций, которому очень не хотелось гоняться за тварью, разорвавшей десяток людов и чудов.
– Или ее… – протянул Пиф.
– Неважно.
Вновь зазвонил телефон. Белосвет посмотрел на высветившегося абонента и покачал головой:
– Ого!
– Неужели Сантьяга?
– Нет, Тахас. Что очень неожиданно… – И нажал на кнопку ответа: – Да?
– Ты был прав: Клариссе понравилось, – без всякого вступления произнес шас. – И она сказала, что ко́нец вел себя на удивление смирно.
– Я же обещал!
– Просила передать вам спасибо.
– Пожалуйста.
– И я тоже благодарен.
– Ты? – А вот теперь Белосвет по-настоящему удивился.
– Ты мне сэкономил, – объяснил шас. – Во-первых, Кларисса так увлеклась съемкой, что начисто позабыла о шопинге: сначала фотографировалась, а потом звонила подругам и рассказывала, что появится в новостях. А во-вторых, Биджар подарил ей тот комплект, в котором она снималась.
– Друг мой, для тебя – все что угодно, – пообещал люд.
– Ладно, ладно, я тоже помню свои обещания, – усмехнулся Тахас. – Короче, есть интересный вызов: срабатывание артефакта морока с имитацией пожара. Предположительно спонтанное. Челы в панике.
– Где?
– На Звенигородском шоссе.
– Спасибо, дорогой.
– Обращайся.
– На Звенигородское!
Белосвет ткнул пальцем в навигатор, устанавливая плавающий маяк, после чего запустил режим проверки зоны: нужно было убедиться, что место свободно, и накрыть его мороком.
– Опять портал, – проворчал Лакриций.
– Иначе не успеем.
Проверка завершилась. С легким хлопком сработал артефакт, открывающий грузовой магический переход, внедорожник прыгнул в небытие и вернулся в реальность на другом конце Москвы. Вновь подпрыгнул, слетая из не очень качественно наведенного портала, но уверенно встал на четыре колеса и покатил к фальшивому зареву. Справа замелькал бетонный забор, а навстречу, виляя из стороны в сторону, выехал потрепанный грузовичок, затянутый рваным тентом.
– Шапки!
– Так и знал, что это они! – рявкнул Пиф. – Кретины!
– Идиоты.
– Похоже, Тахас над нами подшутил, – протянул разочарованный Белосвет.
– Раз уж приехали, давай работать, – предложил ко́нец.
– Согласен.
– Как говорится, на безрыбье и рак рыба.
Пиф поставил «Кадиллак» поперек дороги, перекрыв дикарям проезд, и выдернул из дверцы короткий автомат – самый действенный и самый бюджетный аргумент при общении с Шапками. Белосвет вышел на дорогу и взялся за микрофон, а Лакриций – за камеру.
– Три, два, один! Мотор!
– Добрый вечер, уважаемые зрители «Тиградком»! Я веду свой репортаж со Звенигородского шоссе, где несколько секунд назад десятка Красных Шапок учинила очередную выходку, способную поставить крест на режиме секретности Тайного Города. Пожар, который вы видите за моей спиной…
– Убирайтесь с дороги! – завопил Стамеска.
– Прочь! – выкрикнул стоящий рядом с ним Тыква. – Прочь пошли!
– Задавлю! – добавил высунувшийся из окна Дрезина.
«Газель» продолжала мчаться на работающих репортеров. Белосвет даже ухом не повел, а вот у Лакриция задрожали руки, но он мужественно продолжил работу.
– Как видите, добыча столь велика, что дикари готовы пойти на самоубийство…
– Прочь!
До разогнавшейся «Газели» было примерно сотня ярдов. Останавливаться она не собиралась, поэтому Пиф вышел из машины и дал короткую очередь над фургоном. Шапки спрятались. Все. Но если Тыква и Стамеска находились в кузове, то Дрезина – за рулем, и на несколько секунд грузовичок стал абсолютно неуправляем.
И продолжал нестись на репортеров.
– Твой «Кадиллак» застрахован? – дрожащим голосом спросил ко́нец.
