– Да-да, конечно… – Девушка поняла, что повела себя странно, и чуть смутилась. – Видимо, я была не права насчет Сантьяги… Но не это главное.
– А что главное?
– Вам не показалось, что пес был слишком безумен и слишком самостоятелен для голема? Обычно куклы не сходят с ума, и им ставят четкие задачи. А этот пес – он как ребенок, который познает мир и понятия не имеет, что, дергая сестренку за косичку, причиняет ей боль. Помните, как он прыгал по берегу? И для чего освободил тигра?
Это предположение понравилось хвану еще меньше, чем предыдущее.
– Не думаю, что ты права, – протянул он.
– А мне кажется, в этом что-то есть. – Белосвет задумался. – «Ребенок» остался без присмотра. Если предположить, что подобное существо – нечто условно живое, то у него должен быть хозяин.
– Или создатель.
– И дом!
– Все, что вы говорите, – элементарно и естественно: мы должны узнать, кто владелец голема и где он его держал, – спокойно произнес Пиф. – Вопрос в том, как это сделать.
– У меня есть основание предполагать, что логово твари находится в Лабиринте, – сообщила девушка, внимательно глядя на собеседников.
– Ненавижу Лабиринт, – вздохнул ко́нец. – Там так мерзко пахнет…
– Что за основание? – немедленно спросил хван.
– Веское.
– Точнее?
– Прорицание, сделанное челом.
– Ты понимаешь, что мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не расхохотаться?
Однако Тина уже взяла себя в руки и ответила весьма жестко и уверенно:
– Чел не имеет магических способностей, а этот факт повышает уровень предсказания до почти стопроцентного. Он впал в транс и начал вещать о Чудовище. По косвенным признакам стало понятно, что он имеет в виду пса. Но! Во время прорицания я поняла, что в Лабиринте скрывается кто-то еще.
– Кто? – прошептал ко́нец.
– Кто-то более страшный.
– Давайте донесем о нем Великим Домам!
– Ерунда, – неуверенно произнес Белосвет. – Если бы в Лабиринте появилась какая-нибудь тварь, осы бы давно донесли на нее навам.
– А вдруг они слишком сильно боятся эту «какую-нибудь тварь»? – тихо спросила Тина.
Лаки ойкнул.
Белосвет осекся.
Хван взялся за подбородок левой верхней рукой и покачал головой.
* * *
Москва, Малый Конюшковский переулок, 18 октября, вторник, 13:13
Оружия раздобыть не удалось, несмотря на то что Дрезина со товарищи пытались все утро.
Ну, как пытались…
Проснувшись в холодной «Газели», Шапки вяло поругались, пожаловались на жизнь, помянули Четвертого бутылкой виски и отправились к Урбеку, в надежде продать ему «шикарную тачку», а на вырученные средства обзавестись чем-нибудь огнестрельным. Затея была с самого начала обречена на провал, поскольку старый Урбек Кумар общался с дикарями именно потому, что в его лексиконе отсутствовало слово «кредит». Тем не менее шас внимательно выслушал Дрезину, оглядел кучу кое-как склепанных между собой железок, на которой он приехал, покивал головой, когда уйбуй перечислял образцы вооружений, которые он готов приобрести, и тихо поинтересовался: «Где деньги?» Несчастный Дрезина промямлил что-то насчет частной армии и блестящих перспектив и услышал, что в обмен на «Газель» щедрый Урбек может выдать страждущим лишь ржавый «вальтер», который: «…достался мне от одного туриста в смокинге…» и незаправленную зажигалку «Зиппо».
«А она мне зачем?» – удивился тогда Дрезина, с сомнением изучая блестящую, как все бессмысленное, зажигалку.
«Бонус, – равнодушно ответил шас. – Не хочешь – не бери».
В общем, дикари уехали от скупердяя на своей машине, только на бензин потратились.
– Надо в Форт возвращаться, – вздохнул Тыква, когда «Газель» вырулила в какой-то переулок, где Шапки хотели ломануть хоть что-нибудь ради наличных. – Раз с армией не получается.
– Кто тебя там ждет, кроме виселицы? – осведомился Стамеска.
– Может, кто и ждет, – приосанился боец.
– Пуля?
– Чего прямо сразу?
– Пуля с Дерюгой гуляет, – неожиданно сообщил уйбуй. – Его только ждет, я проверял.
– Верная, значит, – определил Стамеска.
– Ага.
– Может, в Форт? – повторил Тыква.
– Тебе же сказали, что Пуля тебя не ждет, – напомнил Стамеска. – Чего там делать?
– Кувалда небось проспался уже и сожалеет, – протянул Тыква, умильно глядя на Дрезину. – Вдруг?
– Что Кувалда делает? – переспросил уйбуй.
– Сожалеет.
– Мощное слово. – Дрезина наморщил лоб. – А что оно значит?
– Ну, значит, что великий фюрер нас простил.
– Гм… – не поверил уйбуй.
– Кхм… – не поверил Стамеска.
– Романтик ты у нас, Тыква, – с грустью сообщил Дрезина. И добавил: – Мля.
– Кувалда нас простит только после того, как повесит, – обреченно произнес Стамеска. – А я так не хочу.
– Я тоже.
– Вот и консенсус, – пробормотал уйбуй.
– Что?! – вытаращились на командира бойцы. – Что ты сказал?
Но вместо ответа Дрезина крикнул:
– Смотрите! – И надавил на педаль тормоза так резко, что бойцы сначала ткнулись физиономиями в лобовое стекло и лишь потом уставились на то, на что было велено.
– Репортеры, – прошептал Тыква.
– И девка с ними, – заметил Стамеска. – Опять чего-то замышляют.
– Надо за ними пойти, – решил уйбуй.
– Зачем?
– Репортеры просто так ничего не делают, – объяснил Дрезина. – Они скандалы ищут для славы и денег.
– Мне слава не нужна.
– Во-от… Смекаешь, боец. – Уйбуй подбоченился. – Мы свою славу деньгами возьмем. Главное, узнать надо, чего они задумали.
* * *
Где-то под землей
Москва, 18 октября, вторник, 13:46
В итоге решили отправиться под землю втроем. Пиф, поразмыслив, сказал, что кто-то должен страховать экспедицию с поверхности, а поскольку машина его, то личность страхового агента очевидна.
Потеря лучшего бойца привела отряд в смущение. Лакриций тут же спросил: «Зачем?» И получил неутешительный ответ: «Кто-то должен будет рассказать, кто именно вас переваривает», чем привел впечатлительного ко́нца в состояние, близкое к истерике. Лаки заявил, что в гробу он видел все эти репортажи вообще и путешествия по Лабиринту в частности, и Тине пришлось простимулировать ко́нца номером своего телефона.
