На дальнем конце площадки появилась гибкая фигура. Униформу и до того Лия носила чисто символическую – сильно уменьшенный, ушитый вариант жилетки-разгрузки, а теперь избавилась и от нее. Впрочем, оттого ее тело, покрытое коротким рыжеватым мехом, обнаженным не выглядело…
– Готов? Начинаем? – прокатилось над площадкой.
Начать она готовилась с низкого старта, опустившись на четыре лапы. Это хуже… в голову и шею я заранее постановил не стрелять, только в корпус. Шприц, хоть и летит медленнее пули, выбить глаз при неудачном попадании вполне способен.
Прикинув ее возможные траектории движения по площадке, я решил пожертвовать первыми тремя гномами, все равно пораженные Тигренком мишени на общий результат не повлияют… Открою огонь, когда дистанция станет идеальной. Восемь патронов… без шансов для девочки.
– Готов! – ответно гаркнул я.
Рыжая смазанная тень метнулась вперед.
* * *
«Хороша, чертовка…» – думаю я, наблюдая за стремительными движениями Тигренка.
Рваный темп, непредсказуемая смена направления, и быстрота… самое главное, быстрота…
Один пластиковый гном сбит, второй… в одном и том же стиле – в прыжке, пролетая мимо, одним касанием лапы. Третий готов, и вновь так же…
А у четвертой мишени траектории Лии и шприца пересекутся, уж извини, детка. Алгоритм твоих атак я понял, а мартовская тигрица на борту мне ни к чему…
Навожу «Сайгу», безошибочно вычисляю упреждение, выбираю слабину спуска… Шприц пролетит в полуметре от головы гнома – и как раз в тот момент, когда там будет лететь Тигренок.
Ну же…
Она исчезает. Просто исчезает. Что за…
Секунду или две я оторопело смотрю на площадку, над которой только что метался сполох рыжего пламени.
Прыжок! Рыжее пламя вновь вспыхивает – но совсем не там, где я ждал, а у другой фигуры-мишени. Рефлекторно дважды стреляю туда и оба раза промахиваюсь.
С запозданием понимаю, что она сотворила: резко сбавила темп, проползла, вжимаясь в землю, за парапетом, выскочила, где я не ждал…
Молодчина. Один-ноль в твою пользу. У меня еще шесть попыток.
Вновь длинный верховой прыжок. Пытаюсь срезать Тигренка в полете – неудачно. Полет резко меняет направление, она оттолкнулась лапами от бордюра и сумела-таки свалить еще одного гнома.
Осталось пять патронов и последняя фигурка-мишень, она ко мне ближе всех, и скрытно, понизу, к ней не подобраться… Расстояние минимальное, буквально десяток шагов, и уж здесь-то я не промахнусь.
Тигренок вновь движется низом. Она тоже понимает, что последняя мишень самая для нее трудная. И не атакует – появляется на мгновение то там, то здесь и вновь исчезает за бетонными преградами. Провоцирует, приглашает посостязаться с ней в скорости реакции – и попусту растратить патроны.
Принимаю приглашение – и делаю два выстрела, прицелиться толком невозможно, приходится палить наудачу… Удача подводит, оба шприца улетают в никуда.
Достаточно… Прекращаю играть в лотерею и жду, когда Тигренок наконец атакует последнего гнома. Здесь ей уже не помогут никакие хитрости, времени на точный выстрел хватит…
Она не атакует последнюю мишень. Распрямившейся пружиной выстреливает из-за препятствия под названием «двойная катушка» и летит прямо на меня. Стреляю навскидку, не понимая, попал или нет. Лия приземляется рядом, практически вплотную, и ласково произносит:
– Ты убит, Питер.
Даже не запыхалась, чертовка… И с последним шприцом разминулась, иначе бы уже лежала, снадобье из него действует практически мгновенно.
– Я убит, но ты все равно проиграла.
Показываю на последнего гнома, тот так и стоит, последний уцелевший из всей шестерки (вернее, из семерки, изначально их было семь, но один куда-то канул еще в незапамятные времена).
– Нет, Питер, это ты проиграл.
Она тянет меня к фигурке. Подойдя, вижу – из пластика, примерно там, где у гнома, будь он живым, должно быть сердце, торчит некий предмет. Вытаскиваю двумя пальцами с трудом – засел глубоко. Никогда не видел подобного оружия – нечто вроде трехгранной увесистой спицы, заостренной с обоих концов.
– Я говорила, что достану все шесть мишеней. Но не обещала сделать все когтями…
– Ты серьезно смогла метнуть эту иглу? – Тон мой полон недоверия, и неспроста: лапы Тигренка не слишком-то приспособлены управляться с такими мелкими инструментами.
Вместо ответа она демонстрирует свои запястья. Оба украшены широкими браслетами – самодельными, из бисера, разноцветных нитей, тоненького эмаль-провода, стекляруса, чего-то еще… Кажется, такие произведения декоративного искусства называются фенечками, но дело не в том… В оба браслета вплетены – органично, как необходимый элемент конструкции, – две серебристые трубочки, из одной торчит кончик такой же трехгранной иглы, как та, что я держу в руке… Вторая трубочка опустела.
– Понятно…
Возвращаю ей метательное орудие и вдруг чувствую, как что-то холодит мне грудь. Опускаю взгляд и вижу разрез на одежде, сантиметров пятнадцать длиной, точно напротив сердца. Все, вплоть до белья, взрезано ровненько, словно бритвой. Края разошлись, и видно, что кожа не затронута, нет на ней ни малейшей царапинки. Я даже не успел заметить это ее движение, когда приземлилась рядом.
М-да, впечатляет… Ну что тут сказать?
– Ты в команде, – говорю я.
* * *
У людей, носящих погоны, существует множество даже не въевшихся привычек, а базовых безусловных рефлексов, формирующих поведение жабьего племени.
Один из них такой: любое полученное задание выполняй наименее трудозатратным способом, а о последствиях экономии сил не задумывайся – на то начальство имеется.
Короче говоря, вертухаи Новой Голландии получили в ходе эвакуации задание: утопить излишек оружия и боеприпасов, все, что не удается вывезти. И выполнили так, чтобы излишне не утруждать вертухайские ручки и ножки. Стащили все по кратчайшей траектории к Адмиралтейскому каналу и покидали в воду. Было бы от оружейки ближе до ковша – утопили бы там. До застойного Крюкова канала – стволы и патроны канули бы в нем. Причем с концами канули бы, в Крюковом, по словам Дракулы, сейчас воды меньше, чем всякой опасной гадости, даже ему, Дракуле, не нырнуть.
Но вертухайские рефлексы привели их на берег проточного Адского канала, в котором названию вопреки процесс ныряния и поисков на дне на порядки безопаснее.
Сейчас Дракула именно этим и занят – подводной археологией. Я стою на берегу, принимаю и осматриваю добычу. Издалека, от ковша, доносится визг «болгарки» и звучные удары металла о металл – там бригада добровольцев-судостроителей во главе с Максимом Пановым дооборудуют ковчег с гордым именем «Ной».
А наша задача сделать так, чтобы «Ной» стал не беззащитным мирным судном, а наоборот, грозой проток и каналов, хоть и без «Веселого Роджера» на флагштоке. Проще говоря, надо обеспечить экспедицию оружием и патронами.
