– Через Большой Смоленский на Седова? – спрашиваю полуутвердительно.
– Ну а как еще? – пожимает он плечами. – Понеси-ка Жукера…
Мне не нравится, что мы чешем по прямой, никак не пытаясь сбить вероятную погоню со следа… Но ничего не поделаешь. Утешает одно: свою ракетную установку «пантеры» с собой в погоню не потащат, равно как и спарку… Здесь, на берегу, сыграем уже на равных.
В начале Большого Смоленского проспекта асфальт тоже сожран, но вскоре появляется – сначала островками, кусочками, затем покрытие становится сплошным… Обнадеживающий признак.
С Жукером тем временем происходит нечто странное с точки зрения анатомии и физиологии членистоногих… Мы с отцом передаем его друг другу, как эстафетную палочку, и с каждым циклом Жукер становится тяжелее. Любопытный феномен…
Избавившись от ноши в очередной раз, заглядываю в карту. Еще немного, еще чуть-чуть… Вот только…
– Впереди будет железка, – говорю отцу. – С Седова пересекается… Как бы за ней в «слизь» не влететь… Она, гадина, у насыпей останавливается и во все стороны расползается.
– Ерунда, – отмахивается отец. – Там подъездные пути к «Невскому заводу»… «Мозгожорки» впереди, видишь?
– Вижу, не маленький… Группа, левее! Еще левее, к самым домам!
Минуем трио «мозгожорок» – молодых, недавно отпочковавшихся. Отец продолжает:
– Так вот, железка та… Нет у нее насыпи, рельсы вровень с асфальтом.
Ему виднее… Я здесь вообще не бывал после Прорыва, а когда в давние времена ездил в клинику к Светлячку, особо не обращал внимания на ее окрестности… Кто же подозревал, что знание местности сможет пригодиться?
– Меня другое тревожит… – продолжает родитель. – Эти… друзья Ильи… они знают, что мы рвемся к Бехтеревке?
– Возможно… – вынужден признать я. – Недаром же стерегли нас на Неве именно здесь…
Отец не развивает мысль дальше. И без того понятно: при таком раскладе в клинике нас ждет засада.
– А может, и нет, – опровергаю я сам себя. – Могли засечь «Ной» как-нибудь… С того аэростата-беспилотника, например, что мы видели над Невой… Отследили маршрут, сообразили, что по Обводному мы доберемся только до Невы, а по ней на этакой лоханке далеко не уплывем. Ну и подогнали в этот район имевшееся у них судно.
– Может быть, может быть… – говорит отец без какой-либо уверенности. – Но берег в любом случае они теперь будут держать плотно. Ни на «Ное-два», ни на каком-нибудь плотике не уплывем. Так что вход сюда, на этот берег, – рубль… А выход…
Он мнется, словно размышляя, сколько с нас запросят за выход и наскребем ли мы необходимую сумму.
– А выхода отсюда нет! – чеканю я. – Есть другой вход! В Хармонт! И мы в него войдем, любой ценой войдем, а на меньшее я не согласен!
Эти очень уверенные и гордые слова Питер Пэн произносит на Т-образном перекрестке с улицей Бабушкина.
И едва пафосная тирада смолкает – оттуда, с Бабушкина, по нам начинает работать пулемет. Группа тут же рассыпается, залегает, используя подвернувшиеся укрытия. И гордый Питер Пэн залегает – пафос пафосом, но лишние дырки в моем организме ничем и никак не помогут попасть в Хармонт.
* * *
Второе от угла здание по Бабушкина – бывший бизнес-центр, и вид у него вполне жилой, как ни странно. Жилой, разумеется, на здешний манер – в других, более мирных и цивилизованных местах люди так не живут.
Окна нижних двух этажей заложены мешками с песком, но оставлены бойницы для ведения огня. Подходы и подъезды перекрыты спиралями Бруно. А на крыше, на ближнем к нам углу, пулеметное гнездо – капитальное, из железобетонных блоков, прикрытое сверху металлическим козырьком. Оттуда нас и обстреляли… Из ДШК, как мне показалось.
Вернее, не совсем нас. Очередь явно была предупредительная – легла в стороне, вдоль траектории нашего движения. Некий аналог окрика «Стой! Кто идет?».
– Это кто ж тут обосновался? – риторически интересуюсь я. – Что за обитель святых отшельников? И подходов ведь по суше никаких, только по воде и можно добраться…
– Потому и обосновались, что подходов нет, – философски отвечает Панов-старший. – А кто именно, я понятия не имею. Желаешь вступить с ними в переговоры, познакомиться?
Желал я одного – убраться отсюда как можно быстрее. Однако ситуацию надо как-то разрулить…
Поднимаюсь. Демонстративно развожу в сторону пустые руки.
Трах-тах-тах-тах… – после короткой паузы отвечает пулемет.
Семь или восемь пуль ложатся ровной строчкой, пересекшей проезжую часть улицы Бабушкина. Нет, знакомиться и вступать с нами в переговоры никто не намерен. Свинцовое дипломатическое послание следует трактовать так: идите куда ходите, но если сунетесь на Бабушкина – изрешетим.
Нелюдимые отшельники здесь поселились… Угрюмые и негостеприимные. Ну и ладно, нам все равно в другую сторону.
– Группа, подъем! – командую я. – Уходим!
* * *
Вновь стрелять на Бабушкина начали, когда мы уже свернули на Седова и приближались к площади Бехтерева.
Опять очередь из пулемета – такая же, какой приветствовали нас, на десяток патронов, только приглушенная расстоянием.
– Все-таки десантировались, – спокойно констатировал отец. – Следом идут… Но не спешат.
Я кивнул, не стал втягиваться в обсуждение. Хотя, конечно, интересно: отчего не спешат? Не знают о лазейке в Хармонт и считают, что мы движемся в тупик, откуда нет выхода? Или в клинике действительно засада?
Вопрос интересный, да только все ответы на него у нас умозрительные, на домыслах и догадках основанные… Ни к чему переливать из пустого в порожнее.
А вот у Дракулы созрел насущный и животрепещущий вопрос, и он его задает:
– Когда мы будем кушать, Пэн? Очень кушать хочется.
– Обед через два часа, – ответил я; если все пойдет по плану, через два часа мы будем уже очень далеко от этих мест. – Но если тебе невтерпеж, то следом за нами топает много мяса… Можешь задержаться и устроить на него засаду.
Дракула мой сарказм проигнорировал, отошел в сторону, оповестил Тигренка, но так, что услышали все:
– Через два часа.
С Лией мы после трансформаторной будки не общались. И в ковчеге сидели поодаль друг от друга. И сейчас шагали поодаль – я в авангарде группы, она замыкающей.
Двинулись дальше, и некоторое время я прислушивался: не втянется ли погоня в бой со святыми отшельниками? С отмороженных «черных пантер» станется…
Не втянулись. Да и черт с ними… Мы уже вступили на площадь, вдалеке виднелось здание клиники, и подходы к нему были чисты от «слизи»…
Долгий же путь проделал я сюда из палаты госпиталя в Песочном… Осталось сделать последний шаг.
Держитесь там, малышки… Папа идет за вами. Скоро увидимся.
