Через несколько мгновений волк с золотыми глазами встряхнулся, словно собака, выбравшаяся из воды, и на его месте появился высохший смуглый индеец с длинной седой косой и глубоко запавшими глазами. Просторная рубаха свободно на нем болталась, позвякивали ожерелья на шее, а лоб был перехвачен расшитой бисером лентой.
Индеец обвел внимательным взглядом застывшие фигуры, нашел среди них Алехандро и едва заметно кивнул. В ответ сантеро, кланяясь, стянул с головы соломенную шляпу.
– Сеньор дель Пиньо! – чуть запыхавшись, произнес Алехандро. – Мы даже не надеялись… – сбивчиво продолжил он. – Мы так рады, что вы пришли.
– Конечно, я пришел, – перебил тот. – Твои олубаты
[26] подняли бы и мертвого. Значит, балбесы, вы решили вернуть Че?
– Откуда вы… – открыл было рот сантеро, но Пабло его снова перебил:
– Зачем?
– Именно он однажды спас нашу страну, – медленно ответил Алехандро. – И он нужен нам сейчас, чтобы спасти ее снова.
– От чего именно он должен ее спасти?
– Как же… – растерялся сантеро. – Фидель мертв, Модесто тоже не вечен. Америка выжидает, и как только мы дадим слабину, она ударит по нам. Пройдет несколько лет, и наша страна, наша культура исчезнет под наплывом «Макдоналдсов», «Хилтонов» и «Кока-Колы». А наш народ так и останемся нищим, только работать будет уже на американцев.
Пабло молчал, и Алехандро с жаром продолжил:
– От самобытной Кубы ничего не останется, нашу историю перепишут, наши места славы перестроят под туристические развлечения, наши святые и наши герои из наших сердец переместятся в дешевые сувениры. Мы превратимся в еще один карибский курорт. А с нами, с сантеро, – что с нами станет? Наши сакральные места застроят отелями, источники, откуда мы черпаем силу, снесут под строительство заводов. Нас просто-напросто уничтожат. Пусть не буквально, как в свое время убили нашего последнего индейского бога
[27], но в итоге нас ждет та же самая судьба.
На улице царила глубокая тишина – затаив дыхание, все следили за разговором Алехандро и бабалао. И даже те, кто не понимал по-испански, ощущали, что сейчас здесь происходит что-то крайне важное.
– И что, по-вашему, с этим сделает Че? Пойдет войной на Америку? – наконец спросил Пабло.
– Нет, зачем же войной, – пробормотал сантеро, несколько сбитый с толку реакцией бабалао. Он рассчитывал, что Пабло будет рад возвращению Че.
– Че – герой для всех наших Иных и сантеро и святой для обычных людей, – продолжил Алехандро. – Одно лишь его появление напомнит нам о наших главных ценностях, и тогда нашу страну не продадут за гамбургеры и доллары! Он вдохновит нас, он поможет нам вернуться на верный путь!
Бабалао достал сигару, прикурил ее от одной из свечей алтаря и очень долго молчал.
– Удивительно, как искажаются слова, поступки и идеи героев их последователями, – медленно заговорил наконец Пабло, и каждое его слово падало в тишину, будто тяжелые капли дождя, шлепающиеся на землю. – Взять Эрнесто. Он убивал Темных в личных целях – он копил себе Силу. Однако прошло время, и уничтожение Темных превратилось в завет, который якобы оставил нам Че. Под этим фальшивым заветом Светлые вырезали практически всех Темных на Кубе и уничтожили Дневной Дозор. А ведь Че ни на что подобное не вдохновлял.
Бабабало усмехнулся, не столько увидев, сколько почувствовав ярость, охватившую бывших соратников Че. Затем продолжил, обращаясь к Алехандро:
– Ты говоришь, Эрнесто напомнит нам о наших главных ценностях. Но его ценности были совсем другими! Че был прирожденным борцом. Он делал революции, он ломал существующий строй. Но не умел стоить на этих руинах новую жизнь. А Кубе сейчас нужно именно строить… Да и нельзя возрождать Че таким, каким он стал под конец, это слишком опасно. Бедолага… – вздохнул он и выпустил колечко дыма. – Че так отчаянно стремился к Свету, что ушел в свою собственную Тьму.
– Но скажи мне, – с жаром обратился Алехандро к бабалао, – если ты говоришь, что Че возрождать нельзя, что он стал опасным Темным, почему же ты сохранил его аше? Почему не уничтожил амулет?
– Потому что под конец Че сам понял, чем стал, – ответил Пабло и глубоко затянулся сигарой. – Потому что не сделал последний шаг в Тьму. И потому, что такие, как Че, всегда должны оставаться живыми. Однажды Старое Солнце погибнет. И прежде чем родится Новое Солнце, состоится великая битва. Все мы окажемся в ней на одной стороне, и тогда уже не будет иметь значения, Светлый ты, Темный или сантеро. Если мы хотим, чтобы Новое Солнце родилось, нам потребуются все силы, нам пригодится любая помощь. Если мы хотим, чтобы Новое Солнце родилось, в той битве нам нужен будет Че.
Алехандро долго молчал. Глубокое уважение, которое все питали к бабалао, боролось в нем с уверенностью в том, что он поступает правильно.
– Прости, бабалао, но мы не можем ждать до Последней битвы, – сказал Алехандро. – Мы уже провели ритуал. И у нас получилось – Че вернулся, мы все его видели.
* * *
Вика отходила от неподвижности медленно, постепенно, словно выбираясь из глубокого сна. Сначала она ощутила, что может отвести застывший на одной точке взгляд, затем – что сковывающее ее напряжение ослабло, и наконец, что снова может шевелиться, хотя во всем теле еще и ощущалась тяжесть.
Она не очень поняла, что только что произошло; по-испански Вика не говорила, но она уловила «бабалао» и «сеньор дель Пиньо» и поняла, кем был появившийся здесь индеец. А по тому, как к концу разговора переменился в лице Алехандро, сделала вывод, что бабалао не поддержал его планы по возвращению Че.
Впрочем, сейчас Вику меньше всего волновали судьбы мира. Куда больше она переживала из-за мужа, в которого вцепился зубами перекинувшийся Олег. Однако она не могла не заметить звенящего напряжения, от которого воздух едва не искрился.
Вика быстро огляделась. Все не отрываясь смотрели на Джейка Норрела. Американский Темный медленно, тяжело поднялся с земли. Огляделся.
– Чертова дикая страна! – выругался он.
Алехандро вздрогнул всем телом – его словно ударили.
– И зачем нам вообще сдался ваш убогий остров? – продолжал возмущаться Джейк. – Никакого порядка, никаких законов, ни нормальных Дозоров, ни уважения к Договору! Чтобы я сюда еще раз хоть одной ногой… Мы уходим, Тесс, – бросил он своей спутнице. – Вылетаем первым же рейсом!
– Но переговоры… – неуверенно начала было та, но Джейк ее перебил.
– Да пропади они пропадом! – выплюнул он и окинул всех испепеляющим взглядом, заметив, что с него не сводят глаз. – Что вы на меня так уставились? А, да катись оно все! – махнул он рукой и пошел прочь.
