Ответом ему стало молчание. Лишь слышалось журчание. Сабах достал пистолет, перебрался через рухнувшую балку и осторожно заглянул в камеру, ожидая подвоха.
— Вот шайтан! — воскликнул он, увидев провал, за которым переливался неглубокий поток.
В гулком тоннеле слышалось шлепанье ног и затихающие голоса беглецов.
— Это же мои деньги уходят, — с досадой прошептал Сармини и крикнул: — Стоять! Стреляю!
Он еще поколебался, нажимать ли на спусковой крючок. Так чего доброго и дорогостоящий товар испортишь. Но и позволить русским уйти он не мог. Выстрелил не вдоль тоннеля, а по косой. Пуля врезалась в стену, выбив искру, и ушла дальше, рикошетя о железобетон. Данила в долгу не остался, выпустил короткую — в три пули, очередь в ответ. Сармини только и успел прижаться к стене.
Над головой вновь грохотнуло, посыпалась штукатурка.
— Мясники Асада, — прошептал Сабах. — Они что, не знают о заложниках? Не видят их?
Камилла с Данилой шли по коллектору, под ногами хлюпала вода. Света почти не было, приходилось продвигаться на ощупь. Женщина поскользнулась, упала. Ключников помог ей подняться.
— Какая здесь вонь стоит, — Бартеньева пыталась тыльной стороной ладони вытереть лицо.
— Запах свободы, — неудачно пошутил Данила. — Ведь мы к этому стремились?
— Пошли, и без твоих шуток тошно.
Впереди маячил просвет. Лучи пробивались сверху.
— Куда мы попадем? — домогалась ответа Камилла.
— Не знаю. К реке, в овраг…
Реальность оказалась хуже. Вскоре беглецы уткнулись в завал. Вода проливалась между обломками, загромождавшими железобетонный тоннель. Свод был обрушен взрывом, из свежих обломков торчали прутья арматуры.
— Поднимемся наверх? — предложил Данила.
— Все лучше, чем растаскивать завал, — Бартеньева опустила поднятый кусок бетона, тот оказался намертво связанным с другим погнутым арматурным прутом. — Пока мы станем растаскивать камни, они уже окажутся здесь. И не вздумай мне помогать! — пресекла женщина попытку подсадить ее.
Она сама уцепилась за обрывки арматуры, повисла на них, но так и не смогла подтянуться. Ключников подставил плечо. Журналистка засомневалась.
— Опирайся, не бойся. Ничего со мной не станет, — пообещал оператор.
— Ну, смотри, — Камилла поставила на плечо ногу и, оттолкнувшись, оказалась наверху.
— Что там такое? — спросил снизу Данила.
— А я знаю?
Ключников подал Бартеньевой ремень автомата. Он почти не воспользовался помощью, лишь делал вид, что журналистка ему помогает. Где уж хрупкой женщине удержать сильного мужчину? Когда Ключников подтягивался, вновь закололо в боку. Да так, что он почти потерял сознание. Свет померк в глазах. Он уже ничего не видел, когда перевалился через край пролома и замер, боясь пошевелиться. Снова в Данилу будто впился раскаленный прут, теперь он знал абсолютно точно куда. В пересаженную и оторвавшуюся почку.
— Что с тобой? — запричитала Камилла.
— Сейчас все пройдет, — боль не давала говорить.
— У нас есть лекарство, — спохватилась женщина и открыла саквояж.
У нее тут же вырвался вздох изумления, когда в спешке забрасывала обезболивающее, то не успела заглянуть внутрь.
— Что там такое? — и Данила тут же застонал.
— Сейчас, сейчас… Сейчас не это главное. Главное — сделать тебе инъекцию. Но где же пилка? Как я ампулу открою?
— Просто обломай.
Тонкое стекло хрустнуло в пальцах.
— Я порезалась. Черт. Ну, что же это такое…
Последние слова женщины заглушил рев низко идущих вертолетов. Но и его Данила не слышал. Сработала защитная система организма. Пронизывающая боль заставила мозг на время отключиться…
Сабах слышал, как затихли голоса и хлюпанье воды в коллекторе. Он не сомневался, что и беглецы тоже прислушиваются — не двинулся ли он следом за ними. Гул вертолетов нарастал. Сармини решился. Теперь его шагов не услышат. К тому же железобетонный коллектор являлся более надежным, чем разваливающаяся на глазах камера, укрытием от авиационного налета. Он бежал по воде, смрад не давал дышать. Сзади него раздавался гул, взрывы, стрельба. Сабах уперся в завал. Над головой светлела недавняя пробоина. Русские могли «исчезнуть» только в этом месте. Больше просто некуда.
Он зажал пистолет в зубах, ухватился за прутья двумя руками и осторожно подтянулся, чтобы выглянуть. Первое, с чем он столкнулся, — испуганный взгляд Камиллы. Она сидела совсем близко с автоматом на коленях.
— Руки подними, — прошамкал, сжимавший во рту пистолет Сабах.
Сам он не мог освободить даже одну руку, чтобы направить оружие на женщину. Прутья, за которые он держался, отстояли один от другого почти на метр. Разожми пальцы — и тут же сорвешься.
Камилла не пошевелилась, она смотрела на Сабаха, обомлев от ужаса.
— Руки! — повторил Сармини уже более внятно.
И тут женщина сообразила, она взяла автомат за ствол и, что было силы в хрупких руках, ударила Сабаха прикладом в голову. Он мгновенно отрубился. Пистолет выпал изо рта, а затем и сам его владелец сорвался вниз, — послышался всплеск воды. Камилла боязливо заглянула в провал. Сабах лежал навзничь, раскинув руки, он перегораживал собой коллектор. Вода набегала на его бок и перетекала, словно через речной порог. Бартеньева дрожащими руками навела на помощника командира боевиков ствол. Рядом заворочался пришедший в сознание Данила.
— Что там такое?
— Он лез… я его прикладом в лоб… свалился… лежит, не двигается… надо пристрелить… — сбивчиво принялась объяснять она.
Ключников приподнялся:
— Не двигается?
— Да.
— Зачем тогда стрелять?
Обезболивающее уже подействовало. Боль затихала. Данила поднялся, тоже заглянул в провал:
— Отдыхает. Может, и сдох. В любом случае убивать беспомощного — не дело.
Ключников огляделся. Они находились в каком-то заброшенном цеху. Неподалеку стоял ручной электрокар, груженный асбоцементными листами.
— Сейчас мы по-другому сделаем.
— Что, как? — не поняла Камилла.
— Надо забаррикадироваться, пока они не приперлись.
Мужчина налег на ручной кар. Аккумуляторы в нем давно разрядились, но он поддался, покатился. Ключников вывел его к провалу и отступил в сторону. Тяжелое приспособление ухнуло вниз, застряло в проломе. Тяжелые асбоцементные листы топорщились во все стороны.
— Теперь они тут не пройдут, — пообещал Данила.
— Это хорошо, — согласилась Бартеньева. — Вот только где мы с тобой оказались?
— Кажется, у меня для тебя не очень хорошая новость. Мы недалеко отошли от нашей тюрьмы. Это, похоже, руины завода, которые мы видели по ту сторону ограды.
