— Самое сложное мы уже совершили, убежали из тюрьмы, — напомнил Данила.
Мерно отщелкивали время секундной стрелкой дешевые кварцевые часы на стене. Батарейка, вставленная хозяевами в мирное время, все еще была жива. Заброшенный дом полнился странными звуками. Иногда даже казалось, что это вернулись жильцы или хотя бы их тени. Позванивала на кухне посуда, потрескивала тумба, шелестела под сквозняком газета на столе.
— Время — странная субстанция, — вздохнула Камилла. — Иногда оно течет медленно-медленно, а иногда несется, как вихрь. А потому часы всегда врут.
— А ты не давай себя обманывать, — посоветовал Данила.
Женщина доверчиво положила ему голову на колени. Мужчина стал перебирать ее волосы в пальцах.
— Ты разлохматишь меня. А у нас даже расчески нет. У нас многого нет.
— Я, когда мы искали воду, заприметил в одной из квартир трюмо со всякой косметикой. Кажется, там и щетка для волос была.
— Дожились. Радуемся чужой расческе. Ты еще зубные щетки тут пособирай, неплохая может получиться коллекция.
— Сегодня, как только стемнеет, мы попытаемся выбраться из города, — пообещал Данила.
Глава 11
Стемнело. Ущербная луна освещала безжизненные кварталы. Нереальной казалась заунывная музыка и скороговорка радиодиктора. Где-то на другой улице работал радиоприемник.
Данила с Камиллой спускались по лестнице, приходилось преодолевать завалы из кирпича, обломки мебели. Наконец беглецы оказались на улице. План Ключникова они детально обсудили с Бартеньевой, он сводился к следующему. Уходить беглецы должны были бы или к турецкой границе, или же к Дамаску. Но именно на этих направлениях их наверняка и поджидали люди Хусейна. А потому покидать город следовало по неперспективным направлениям, там, где их появление было бы маловероятным. Идти или на запад, или на восток.
Над темными руинами раскинулось усыпанное звездами небо — большими и яркими, как бывает только в южных широтах. Автомат Данила нес не на виду, он завернул его в занавеску, приторочил вместе с пляжным зонтиком к рюкзаку. Так оружие не бросалось в глаза, выглядело вполне мирно. В соседнем доме метнулась какая-то тень, скрежетнули осколки стекла.
— Что там? — испуганно спросила Камилла.
— Не знаю. Похоже, человек.
Ключников тут же сбросил рюкзак и «расчехлил» автомат. Стал осторожно приближаться к дому.
— Выходи! — приказал он по-арабски. — Руки держи над головой.
Через выбитую витрину вышел с высоко поднятыми руками тот самый оборванец, которого, как видел собственными глазами Данила, сегодня Диб увез с собой. Араб боязливо косился на оружие в руках чужака. Ключников сделал еще один шаг, и тут араб бросился убегать. Он бежал неуклюже, высоко поднимая колени, широко размахивая руками. У оператора в голове тут же выстроилась безукоризненная логическая цепочка. Араб бежал, чтобы сообщить о беглецах Хусейну. А для чего же еще? Да и направление совпадало. Улица, по которой припустил оборванец, вела к бывшему полицейскому управлению.
— Стой, — прошипел Данила и побежал следом.
Оборванец был немолод, он хрипло дышал, ругал самого себя, но тем не менее догнать его было сложно. Он нырнул в проход между домами, свернул туда и Данила. Темный небольшой дворик. По периметру проходила галерея проходных балконов. Выход на улицу только один.
Обломок кирпича вспорол воздух. Он летел прямо в голову оператору. Данила еле успел увернуться. Кирпич врезался в стену и развалился на части. Теперь оператор уже точно знал, где прячется оборванец, в узкой нише между хозяйственной пристройкой и стеной дома. Ключников сделал несколько шагов и передернул затвор автомата, направил ствол в направлении проема.
— Выходи, — приказал он. — Только теперь уже без глупостей. Буду стрелять без предупреждения.
В темном проеме почувствовалось движение. Оборванец, трясясь от страха, вышел на лунный свет. Во двор вбежала запыхавшаяся Камилла.
— Я уже думала, что потеряла тебя в этих лабиринтах, — выдохнула она и, согнувшись, уперлась руками в колени.
Появление женщины слегка приободрило араба, наверное, ему показалось, что при Бартеньевой Данила будет не так жесток.
— Ты хотел рассказать о нас Хусейну? — грозно спросил Данила, поводя стволом сверху вниз для пущей убедительности. — Ты собирался привести сюда его людей?
— Зачем мне это? Не стреляйте. Опустите оружие, — запричитал оборванец. — Я видел вас прошлой ночью, знал, где вы прячетесь. Но я не сказал Хусейну об этом. Я не выдал вас.
— Врешь. Зачем тогда убегал?
— У вас оружие. Вы мне им угрожали. Мне стало страшно.
— Правду говори, — Данила взбросил автоматный ствол и прицелился.
И тут вмешалась Камилла. Она схватила Ключникова за руку:
— Прекрати. Ты становишься таким же, как и они.
— Кто — они? — не понял оператор.
— Ты задаешь такие же вопросы, как и Хусейн. Ты такой же, как он. Перед тобой ни в чем не виноватый человек. Он видел нас ночью и не выдал. А ты грозишься его убить.
— Он врет.
— Он не врет. Откуда он тогда знает, что мы были в доме прошлой ночью? Подумай об этом.
Ключников колебался. Бартеньева сделала жест оборванцу, чтобы он не убегал. Тот, хотя ни слова не понимал из сказанного по-русски, отлично уловил направление разговора по интонациям. Данила сообразил, что Камилла права, он и в самом деле начинает терять человеческий облик. Чужая война заставляет его стремительно черстветь душой. Жить по принципу умри ты сегодня, а я завтра.
— Я не причиню тебе зла, — произнес Ключников, глядя в глаза арабу. — Кто ты?
— Сейчас — никто. А раньше у меня была своя пекарня, — проговорил оборванец. — Из разговора людей Хусейна я понял, что это вы убежали из его лагеря. Я слышал взрывы, стрельбу.
— Ты не расскажешь о нас, правда? — спросила Камилла.
Араб энергично закивал:
— Я не расскажу. Зачем мне выдавать вас?
Даниле хотелось сказать, что за информацию о беглецах Хусейн наверняка хорошо заплатит, но не стал искушать судьбу, вместо этого произнес:
— Если он тебя все же спросит, а спрашивать он умеет настойчиво, скажешь ему, что видел, как мы пошли в сторону Дамаска, — Ключников махнул рукой по направлению к югу. — Тебе нужны деньги?
Араб не так понял вопрос.
— У меня нет денег. Я ничего не могу вам дать. У меня даже еды нет, питаюсь тем, что нахожу в разрушенных домах.
— Ты не понял. Это я предлагаю тебе деньги, чтобы ты молчал о том, что нас видел. Ясно? — Данила протянул сто долларов.
У оборванца просветлело лицо.
— Как же не понять! Вы хотите покинуть город? Я могу вам помочь. Зачем вам Дамаск? Туда трудно пробиться. Идут бои. Лучше двинуть в Турцию. Многие так делают, бегут туда… конечно, если у вас есть еще деньги.
