Связанный Файез почувствовал, что ситуация изменилась — качнулась, как принято говорить, в его пользу. Он даже попытался сесть, но не сумел этого сделать связанным и вновь завалился на бок.
Хусейн недобро прищурился, шагнул к микроавтобусу и забрался внутрь. Из распахнутой дверцы полетело всякое тряпье, а затем раздался подобно звериному рык. Диб выпрыгнул из микроавтобуса с расстегнутой новенькой спортивной сумкой в руках — и высыпал пачки денег под ноги Сармини. После чего резко ударил его кулаком в подбородок. Подошвы ботинок оторвались от земли. Сабах, пролетев по воздуху пару метров, упал на землю. Хусейн, срывая злость, ударил каблуком в поблескивающие на камне очки в тонкой золотой оправе.
— Взять его!
На пытавшегося выхватить из кармана пистолет Сармини тут же навалились боевики. Хусейн глянул на лежащего на земле Файеза. Нагнулся и сам перерезал ножом ему веревки. После чего помог подняться.
— Ты уж прости, что так получилось, — проговорил он.
Файез, еще не отошедший от стресса, не поверивший в то, что остался жив, пробормотал:
— Я все понимаю.
* * *
Дальнейшее происходило с Камиллой как в калейдоскопе. Благодарности Хусейна и его жен. Крики осужденного на смерть Сармини, прощание с Томпсоном и другими медиками из международной миссии. Просьба Джона никому пока не говорить о том, что члены миссии по большому счету — заложники Файеза, а теперь и Хусейна.
Она плохо помнила, как садилась в машину, как старалась не смотреть на Сабаха. Казненный висел на перекладине ворот вверх ногами, живой, но со вспоротым животом.
Главное, что теперь она сидела в машине рядом с Хусейном Дибом, Данила на заднем сиденье, еще один повстанческий джип сопровождал их. Диб крутил баранку, сосредоточенно глядя перед собой. Он пообещал довезти заложников почти до самого порта Латакия.
Камилла не строила иллюзий. Рядом с ней сидел прежний Хусейн. Похищение семьи лишь на время затронуло в его душе сентиментальные струны. Даже у последнего негодяя остается что-то святое. Для Хусейна это были жены и дети.
Теперь, почувствовав себя в относительной безопасности, Камилла подумала «мозгом» профессиональной журналистки: «Как жаль, что многого мы не сняли на камеру».
Данила словно прочитал ее потаенные, еще не до конца оформленные в слова мысли.
— Я все снял на камеру, — сказал он, нагибаясь с заднего сиденья. — У Файеза оказалась в загашниках камера, оставшаяся у него от наших французских коллег. Не такая навороченная, конечно, но для работы сгодится. Нужно будет связаться с ними, когда вернемся, и вернуть.
— Не беспокойся о других. Подумай о себе, — обернулась к Даниле Бартеньева. — Западные журналисты все страхуют. Думаю, за камеру они получили неплохую компенсацию. А ты вечно экономишь на мелочах.
— Диб предлагал заехать за нашей техникой в Абу-эд-Духур, но мне, честно говоря, что-то не хочется.
Хусейн напряженно прислушивался к тому, что говорят его спутники. Русского он не знал. Камилла почувствовала, что полевой командир будет им благодарен, если они в общении между собой перейдут на арабский. Бартеньевой подумалось, что можно попробовать переубедить Диба бросить преступное занятие. Она, как профессиональная журналистка, по опыту знала, что сможет уболтать полевого командира и даже сумеет вырвать у него признание. Мол, все, с прошлым покончено. Но, как та же самая профессиональная журналистка, Камилла наперед знала, что такие обещания мало значат, ей даже приходилось беседовать с людьми, осужденными на «пожизненное».
Человек под влиянием ее обаяния и харизмы даст обещание, но потом вернется к прежнему. Пытаться обратить Хусейна в нормального человека являлось безнадежной задачей.
Камилла сообразила, что лучше всего не разрушать то хрупкое взаимопонимание, установившееся между российскими журналистами и Дибом.
— Я рада, что вы воссоединились с семьей, — проговорила она.
— Это случилось благодаря вам.
Камилла постаралась загнать вглубь ненависть к этому «повстанцу». Она понимала, что не пройдет и дня, как Диб вновь вернется к своей обычной практике: расстрелы под детские считалочки, насилие и бессмысленные убийства. И, самое страшное, рядом с ним не окажется Сармини, который мог его остановить. Камилла и сама не знала, правильно ли она поступила, сдав Сабаха его командиру. Но отступать было некуда. Реальность была таковой, что именно Диб вез ее и Данилу к свободе. Бартеньева с благодарностью сжимала стоящий на ее коленях рюкзак, где лежали деньги, отданные в дорогу Джоном лекарства и планшетник Сармини.
— Я не смогу довести вас до самой Латакии, — произнес Хусейн. — За порт последнее время шли тяжелые бои. Правительственные войска снова заняли город. По внегласной договоренности между нашими и правительственными позициями введена нейтральная полоса шириной в десять километров. Договоренность неофициальная. По обе стороны есть родственники и друзья. Через три километра мне придется высадить вас. Оставшееся расстояние преодолеете пешком. Это все, что я мог для вас сделать.
— Нет проблем, — сказала Камилла.
Тринадцать километров казались ей малой платой за свободу…
В это самое время на палубе корабля ВМФ Российской Федерации, стоявшего в нейтральных водах Средиземного моря, шло обучение. Российский инструктор объяснял сирийским военным, как пользоваться беспилотным вертолетом.
— В вашем распоряжении две машины, — заученно вещал инструктор. — Одна находится в воздухе. Перед ее возвращением на дежурство заступает вторая машина. И так круглые сутки.
Двое сирийцев кивали в ответ. Инструктор взял в руки пульт. Винты на небольшом, почти игрушечном вертолете ожили.
— Машина предназначена для аэроразведки. На ней установлены панорамные телекамеры, — продолжал воспроизводить по памяти заученный текст методички российский инструктор. — Но это нововведение наших оборонщиков, предусмотрены и наступательные функции.
Повинуясь движению отростка на пульте, на беспилотном вертолете пришли в движение стволы пулемета. Беспилотный вертолет взмыл в воздух.
— Боекомплект рассчитан на тридцать стандартных патронов для «АКМ», — пояснил инструктор. — Машина сейчас находится в автономном режиме. А теперь пройдем в операторскую кабину, — предложил он, — и займемся ее непосредственным управлением…
…Хусейн поглядывал на навигатор. Ему из чувства благодарности хотелось как можно ближе подвести русских журналистов в краю нейтральной полосы. Никто из боевиков не услышал за шумом ветра и гулом работающих двигателей тихое шуршание двигателей электроприводного беспилотного вертолета.
Короткая очередь из двух стволов буквально смела с платформ пулеметчиков. Вторая пришлась по водителям замыкающих джипов. Диб смотрел вперед и не заметил потери бойцов. Внезапно перед лобовым стеклом возник почти незаметный, ажурный, исполненный из титановых трубок вертолет-беспилотник. Коротко громыхнула очередь. Хусейн упал на руль простреленной головой. Джип потащило юзом. Машина перевернулась. Боевики на заднем сиденье схватили оружие, выбирались из машины, но беспилотник тут же скосил их, прежде чем они успели ответить огнем.
