Выкурив подряд несколько сигарет, он посмотрел на дорогу. Что делать и как поступить в создавшейся ситуации, он не знал.
Машина отца пронеслась по главной дороге в начале третьего. Эрнест заволновался.
Часом позже Борис Игоревич вернулся домой.
Утром, узнав об исчезновении тетки, Эрик вызвал отца на откровенный разговор.
– Я все видел, папа, – выдавил он, глядя в испуганные глаза Бориса.
– Что ты видел?
– Кроме тебя, из поселка никто не выезжал вплоть до семи утра. Отрицать бессмысленно. Что с Александрой?
– Где ты был? – прошептал Борис.
– Припарковался у развилки. Отец, я был в доме, разговаривал с тетей. Она сказала… Александра утверждала, что она моя мать.
Гжельский не стал юлить – он поведал Эрику правду о рождении.
– Ты не ответил на вопрос касательно тети Саши. Она находилась в твоей машине? Куда вы направлялись и где, черт возьми, она сейчас прячется?
– Шура не прячется. Она мертва.
Эрнест замотал головой:
– Хочешь сказать… что ты ее…
У Бориса сдали нервы.
– Эрик, Шуру убила твоя мать! Аглая задушила сестру… она не могла и дальше мириться с несправедливым отношением Александры. А я… я не мог поступить иначе. Эрик, Глашенька не должна оказаться за решеткой. Поклянись, что увиденное прошлой ночью навсегда останется между нами.
– Отец…
– Эрик, поклянись! Пощади Аглаю, пощади меня, в конце концов. Без Глаши я наложу на себя руки.
Эрнест подошел к нему и похлопал по спине:
– Я ничего не видел, папа. Ничего не слышал. И вообще, приехал в особняк только в семь утра.
– Спасибо, – всхлипнул Борис.
Когда сообщили о смерти Купатовой, Аглая Константиновна бросилась к супругу со словами:
– Боря, как же это? Я…
Гжельский крепко обнял жену:
– Глашенька, ничего не говори. Умоляю, молчи. Ни слова.
Аглая скорбила по сестре, а Борис искренне надеялся, что милиция никогда не найдет настоящего убийцу и дело вскоре закроют за недостаточностью улик.
Дальнейшие события прекрасно известны. Правда вышла наружу, виновный наказан.
ЭПИЛОГ
Егору предстоит провести за колючей проволокой шестнадцать с половиной лет. Срок приличный, и у него будет достаточно времени для переосмысления жизненных ценностей.
Сразу, как только Егор признался в совершении убийства, Дианка подала документы на развод. Теперь она пополнила ряды разведенных женщин.
А Люсьена, напротив, заявила родственникам, что собирается выйти замуж за Павла.
Поначалу Диана протестовала, а затем сдалась и дала «добро» на брак дочери. По мнению Катки, Гжельская поступила весьма разумно. Не стоит лезть со своим уставом в чужой монастырь. Если молодые люди хотят связать свои судьбы, родители не должны совать детям палки в колеса. У каждого своя жизнь, и человек вправе прожить ее по своему усмотрению.
Аглая Константиновна с Борисом Игоревичем с головой погрузились в бизнес. Надо заметить, управлять агентством пришлось им по душе. Эрнест с Дианой работают там же.
Ниночка, планировавшая навсегда покинуть особняк, получила заманчивое предложение от Аглаи. Колебалась девушка недолго. И теперь она личный секретарь и первая помощница Гжельской.
В конце августа Катарина навестила Раису. Не успела Катка сесть на стул, как Макарова протянула ей газету. В статье говорилось об аресте Максима Погорельцева. Очевидно, Вениамин Леонидович нажал на нужные кнопки и мошеннику – к большой радости Копейкиной – не удалость избежать правосудия.
* * *
В начале сентября Розалия с Натальей отбыли в родные пенаты – в Сочи. Но уже в ноябре, соскучившись по любимой невестке, свекровь примчалась в Москву.
В подарок Катке Розалия привезла дверной звонок.
Скажете, пустячный подарок? Отнюдь. Не забывайте, звонок приобрела Розалия, а она никогда и ни при каких обстоятельствах не разменивается на мелочи.
Швырнув коробку на кровать, свекровь пояснила:
– Крутая вещь! Звонок двадцать первого века. Сегодня же вызывай мастера.
Действительно, звоночек здорово отличался от обычных, в первую очередь обилием кнопок, рычажков и лампочек.
– Это что, мини-компьютер? – вопросила Катка.
– Деревня! Совсем без меня от жизни отстала, – заявила свекровь.
Вечером звонок был установлен. Задрав голову, Катка с интересом рассматривала кнопки.
– Ну и?..
Свекровь встала на стул.
– Этот рычажок регулирует громкость.
– Ясно.
– Эта кнопка отключает звук.
– Понятно.
– А с помощью крайней пипочки можно менять мелодию. Натка, выйди на площадку и надави на кнопку.
Натка позвонила. Свекровь один раз нажала на кнопку.
По квартире разлилась приятная мелодия.
– И как тебе?
– Здорово. Давайте ее оставим.
– Нет. Простенькие мелодии сейчас не актуальны. Наташка, звони еще раз.
Теперь в коридоре послышался лай собак.
Катка вздрогнула:
– Что это было?
Свекруха покатывалась со смеху:
– Алло, тундра. Это звонок такой. Но ты еще не все слышала. Есть здесь парочка клевых сигналов.
Розалия велела Натке позвонить в дверь три раза с двадцатисекундными интервалами.
До ушей долетело следующее:
– «Блин, опять гости приперлись, а у нас жрать нечего».
Через двадцать секунд:
– «Принесла нелегкая. Отойди от двери, пусть думают, что нас дома нет».
Еще через двадцать:
– «Да тише ты! Услышат, придется открывать».
Свекровь слезла со стула.
– Впечатляет?
– По-моему, как-то грубовато.
– В самый раз. Это ж звонок, а не наши голоса.
– И все-таки я настаиваю на мелодии.
– Как знаешь. – Розалия повиновалась. – Мелодия так мелодия.
Катке не понравилась ее покорность. Что-то здесь явно не так.
– Да… детка, там есть четвертый голос, но думаю, тебе он не придется по вкусу. Слушать его мы не будем, – протянула Станиславовна, улыбнувшись своим мыслям.
Копейкина не настаивала. Ей было вполне достаточно и того, что она уже услышала.
