Наконец мое терпение иссякло, и я бросился в атаку. Хвостовой стрелок ждал моего приближения, наведя на меня тяжелые пулеметы. Я, в свою очередь, целился в него своими двумя пушками и четырьмя пулеметами. Мы открыли огонь одновременно, и, когда горящий бомбардировщик понесся к земле, я заметил, что и мой самолет подбит. В кабине запахло гарью, но пламени я не видел. Вдруг у меня заклинило руль высоты, и я сорвался в пике. Отвратительнейшая ситуация. Я выругался, а мой радист, видимо, принял ругательство за сигнал тревоги, ибо когда на высоте 3000 футов мне удалось взять машину под контроль, в кабину ворвался сильный поток воздуха. И неудивительно. Приняв пикирование слишком близко к сердцу, радист выпрыгнул, решив, что лучше висеть живым под парашютом, чем оставаться трупом в кабине. Я лишился радиосвязи, и о продолжении сражения не могло быть и речи. Чтобы привести «Дору» домой без радионаведения и сообщения координат с земли, оставалось полагаться на интуицию. Единственной моей надеждой был Кникмайер. Он, вероятно, заметил, что у меня проблемы, и известил соседние аэродромы. Через четверть часа полета между Рейном и Маасом я увидел вдали вспышки ракет — редиски, как мы их называли. Это «папаша» Хиттген делал все, что было в его силах, чтобы помочь мне обнаружить летное поле. На исходе ночи я, вспотевший от напряжения, но безумно счастливый, совершил посадку в Венло. Друзья встретили меня, бурно выражая радость, и сообщили, что мой радист благополучно приземлился и доложил о моей гибели и своем спасении.
Когда мы встретились, он простодушно сказал:
— Падая, вы так ужасно выругались, что я подумал, будто с нами покончено, и быстренько смылся.
— И даже не попрощался со мной, — заметил я.
— Герр лейтенант, я ведь спешил, но рад снова видеть вас живым.
Глава 6
Начало блестящей победы
Британские ночные бомбардировки наносили пока сравнительно небольшой ущерб. Немецкая военная промышленность еще работала на полную мощность, и вооружение поступало на фронт бесперебойно. Особые ежедневные коммюнике об успехах вермахта позволяли нам надеяться на близкую и полную победу. С поразительным идеализмом немецкие солдаты сражались в глубине вражеской территории и отбрасывали врага все дальше к воротам Москвы и Каира. Однако коммуникации все больше растягивались, а оккупированные территории контролировались не полностью. Чтобы обеспечить фронт и продемонстрировать солдатам безоговорочную поддержку, рабочие на заводах и фабриках трудились, не щадя сил. А солдаты, сражающиеся на передовой, верили, что их любимые в безопасности, — это придавало им мужества. Но что пользы от мужества, если противник значительно превосходит в силе? Когда Гитлер в декабре 1941 года объявил войну Америке, Британия обрела могущественного союзника.
Британские острова испытали невиданное доселе вторжение американцев: корабли, забитые самолетами, танками, пушками, грузовиками, боеприпасами, медикаментами и солдатами. прибывали в гавани западного побережья Англии, несмотря на колоссальную активность немецких подводных лодок в Атлантике. Аэродромы со взлетными полосами в милю длиной росли как грибы. Американская военная машина работала на полной скорости, пустив в ход все свои неисчерпаемые резервы. Американский подход к делу предопределил стратегические налеты на Германию. Там, где не хватало взлетных полос, американцы просто застилали поля и луга плотно пригнанными друг к другу стальными листами. Не успели мы оглянуться, как с этих временных взлетных полос взвились в небо американские истребители — «тандерболты», «мустанги» и «лайтнинги», создавая прикрытие тяжелым бомбардировщикам, штурмующим сердце Германии. Британцы летали по ночам, американцы — днем. Непрерывный процесс. Только нелетная погода могла ненадолго остановить атаки на немецкие тылы.
Немецкие истребители не выдерживали конкуренции. Поспешно формировались новые эскадрильи, но какая в ночных боях польза от молодых неопытных пилотов. Многие из них падали с небес на землю, ни разу не увидев врага. И все же немногие существующие эскадрильи сражались мужественно. Пути врага к цели и обратно были отмечены обломками сгоревших самолетов. Британцы несли большие потери, но бреши в их рядах быстро заполнялись канадцами, австралийцами, новозеландцами, южноафриканцами и американцами.
Каждую ночь смерть расправляла крылья над еще одним немецким городом; каждое утро приносило слезы отчаяния и ужаса перед приближающейся ночью. Экипажи ночных истребителей забыли о сне, ибо враг часто налетал дважды за одну ночь. После первого боевого вылета мы приземлялись на каком-нибудь аэродроме, заправлялись и снова неслись навстречу врагу. Каждый вылет длился от четырех до шести часов. Рано утром измочаленные летчики и радисты падали на свои койки, чтобы поспать, пока не прилетят в своих серебристых птицах американцы. Ночным летчикам-истребителям приходилось оборонять свою землю и днем. Не успевали они поспать несколько часов, чтобы как-то успокоить нервы, взвинченные ночными боями, как завывали сирены воздушной тревоги, и они снова забирались в свои самолеты. Началась неравная техническая борьба: быстроходные американские истребители против неуклюжих немецких ночных истребителей. Воздух дрожал от гула множества бомбардировщиков, упрямо летящих к целям сомкнутым строем. Десятки юрких американских истребителей оберегали своих громоздких подопечных. Немецкие истребители бросались на врага, навязывая воздушный бой и пытаясь приблизиться к бомбардировщикам. Перед стрелками стояла сложная задача: отражать непрерывные атаки американских истребителей. В неразберихе группового воздушного боя друзья и враги, объятые пламенем, падали на землю. Это продолжалось до тех пор, пока во второй половине дня американские бомбардировщики не ложились на обратный курс. Потери с обеих сторон были ужасающими. Многие пилоты, которые прежде великолепно сражались в темноте, теперь погибали в дневных сражениях. Несколько часов отдыха до наступления сумерек, и начиналось новое представление.
Наше 1-е крыло ночных истребителей, дислоцированное в Венло, сражалось безупречно. Гауптман Штрайб, обер-лейтенанты Тймминг, Франк, Кнаке, Вандам, Гризе и Лус были лучшими. Ночью и днем в ожесточенных воздушных боях Кнаке сбивал одного британца за другим и был награжден Рыцарским крестом. Несмотря на превосходство британцев в воздухе, экипажи и наземный персонал продолжали с энтузиазмом выполнять свой долг. Между офицерами и экипажами, между летным и техническим составом установились потрясающие дружеские отношения. Каждый, кому случалось съездить домой в отпуск и испытать на себе ужас ночных бомбардировок, выполнял свой долг еще фанатичнее. Однако душевные раны не затягивались. Все, что было людям дорого, гибло в пламени пожаров. Часто целые городские районы стирались с лица земли за одну ночь. Разрушались старинные здания с бесценными художественными коллекциями, замки, церкви, школы, фабрики, частные дома и вокзалы. Чудовищная, неумолимая сила затягивала в свои сети перепуганных людей и уничтожала их.
Летом 1942 года сильно пострадали от бомбардировок города Мюнстер, Карлсруэ и Эссен. Один из моих товарищей, побывавший в отпуске в Карлсруэ, рассказал об авианалете 3 сентября:
«В 2.10 взвыли сирены. Лишь очень немногие горожане покинули свои теплые постели и отправились в бомбоубежища. Зачем? По сравнению с большими промышленными городами Карлсруэ не представлял никакого интереса для британцев; наверняка это военная хитрость, психологическая атака. Но вдруг встревожились даже самые хладнокровные: оглушающий рев моторов сотряс воздух. „Томми над городом!“ — раздавались громкие крики в домах и на улицах старинного городка. Первые бомбы, взорвавшиеся в центре города, вызвали панику среди населения. Все в ужасе кинулись в бомбоубежища, и уполномоченным по гражданской обороне с трудом удавалось поддерживать порядок. Наши зенитчики, как безумные, стреляли в ночное небо, но без особого ущерба для бомбардировщиков. Разгорались все новые пожары. На следующее утро, когда горожане увидели, что сталось с их городом, слезы застыли в их глазах. Зародились первые сомнения в наших военных лидерах, и многие немцы потеряли веру в гитлеровский режим. Дикие слухи разнеслись по городу. Я думаю, что враг достиг своей первой цели: сломил моральный дух народа».
