– Вполне. Все сводится к тому, чтобы установить, что связывает Теда с Блейном.
– Я чувствую, что мы очень близки…
Хорошо бы.
– …к разгадке.
– Когда у него свидание с семьей?
– Завтра. Я немного волнуюсь.
– Все будет хорошо.
Лора кивнула. Эмоциональная встряска могла принести большую пользу, но могла и сильно навредить Теду. Она встала.
– Что ты будешь со всем этим делать, Лора?
– Думаю, пришло время использовать новую информацию. На ближайшем сеансе я раскрою все карты.
Маркус кивнул.
– Лора…
– Да?
– Вчера у тебя мне было так хорошо… – сказал Маркус. Позволить себе яснее выразить раскаяние в собственной трусости он не мог.
Ответом ему была сострадательная улыбка, окончательно ввергшая Маркуса в бездну отчаяния.
28
Тед сидел один в уютной комнате отдыха. Лора в порядке исключения разрешила ему провести встречу здесь, а не в помещении для свиданий корпуса С – мрачном холодном зале, в представлении семилетних девочек именно таком, какой должна выглядеть тюрьма. Тед упросил Лору организовать встречу с дочками в любом другом месте, и она почти сразу согласилась, добавив лишь, что ей понадобится время, чтобы получить специальное разрешение, без которого Теда не выпустят из корпуса. Сторожить его будут трое охранников, один возле двери и двое под окном.
Приятно смотреть в окно, на котором нет решеток, думал Тед, волнуясь как никогда в жизни. На нем были синие трикотажные брюки и белая рубаха, свободная, как с чужого плеча: за последние месяцы он здорово похудел. Но не только худоба свидетельствовала о том, что он давно в клинике: обычная одежда казалась ему неудобной. Он сел на диван, переплетя пальцы, потом встал, начал ходить вокруг стола, сел снова, на этот раз на один из деревянных стульев. Опять встал. В углу стоял маленький холодильник, над ним висели полки с чашками. Он подошел и машинально повернул все ручки в одну сторону. Несколько минут назад Лора пошла за Холли и девочками.
Дверь открылась.
Лора вошла одна, держа руки за спиной, будто что-то прятала.
– Мне очень жаль, Тед, но твои дочери не придут. Ты верно догадался, что убил их, поэтому ты здесь. Но кое-кто все же пришел тебя проведать…
Она быстро выставила руки вперед. В одной не было ничего, со второй свисала мохнатая сумка, на которой быстро обозначилась мордочка и вырос хвост. Опоссум начал извиваться, пытаясь вырваться, но Лора крепко держала его в вытянутой руке. Опоссум пронзительно завизжал. Доктор Хилл задрожала и скукожилась, а на ее месте появилась другая доктор Хилл, сияющая и счастливая.
– Готов к приему гостей?
Детские голоса из коридора стали предвестием радостных воплей, водопадом обрушившихся на Теда. Он не удержался на ногах и упал на диван.
– Па-па-а-а-а-а-а-а-а! – кричали в унисон Синди и Надин, вцепившись в Теда изо всех сил. Он обхватил их руками. Теперь уж он их никогда не отпустит.
Первой из объятий высвободилась Надин, боясь, что помнется картинка, которую она принесла с собой. Надин была более замкнутой, более молчаливой и рассудительной. Папина дочка. Синди была вылитая Холли: раскованная и артистичная. Она почти всегда командовала.
– Моя картинка! – говорила Надин.
– И ничего это не твоя картинка. Папа, мы тебе картинку нарисовали… А что ты плачешь?
У Теда действительно увлажнились глаза. Он вытер их рукой.
– Потому что я очень-очень соскучился.
Синди бросилась к нему:
– Мы тоже!
Надин не спешила присоединяться к объятиям, она стояла и смотрела на рисунок, который держала в руке. Тед улыбнулся ей поверх плеча Синди. Между ним и Надин существовала особая связь, они одним взглядом могли многое сказать друг другу.
– Мы нарисовали тебе картинку, – сказала Синди, отпуская отца. – Давай ее сюда, Надин… Смотри, это мы на пляже, вот мама, вот мы…
– Что ты объясняешь, и так все видно, – перебила ее Надин.
Тед смотрел на рисунок. Они вчетвером стояли на берегу моря. Тед сжимал в руках удочку, Холли была в красном бикини, а девочки держали по надувному дельфину. Самое интересное, что на самом деле дельфин был всего один, его купили прошлым летом, и сестры все время из-за него ссорились. Тед предложил купить второго, но Холли возразила: они должны научиться делиться друг с другом, и, конечно, была права.
– Мне очень нравится. Спасибо.
– Где ты ее повесишь?
– У меня тут есть очень красивая комната. Там и повешу, чтобы каждый день любоваться.
– Когда ты вернешься домой? – Синди терпеть не могла ходить вокруг да около. Это качество она тоже унаследовала от матери.
– Не знаю точно, но уверен, что скоро.
Синди не сдавалась:
– Мама сказала, это не такая больница, как дедушкина. Тут голову лечат?
Тед улыбнулся:
– Точно. У папы болела и кружилась голова, и здесь меня лечат. Я уже чувствую себя намного лучше.
Синди облегченно вздохнула:
– А то Надин говорила, что у тебя в голове трубки.
– Неправда!
Тед обнял Надин и прижал ее к себе. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя обделенной.
– Это правильно, что вы задаете вопросы, – сказал Тед. – Когда болит голова, операция не поможет. Это не то, что было с дедушкой, когда ему оперировали бедро. Тут надо принимать лекарства… И много разговаривать.
– Разговаривать?
– Да. Это называется сеансы психотерапии.
– Как в мамином сериале!
– Конечно! Только здесь сеансы проводятся живым человеком, а не через интернет, как в мамином сериале.
– А если мы попросим доктора Хилл, чтобы она лечила тебя через интернет? Тогда ты сможешь вернуться домой?
Тед засмеялся:
– На самом деле все не так просто, как по телевизору. Но главное, что скоро я опять буду с вами…
Обе радостно закивали, и Тед постарался получше запомнить выражение их лиц. Им надо, чтобы папа был рядом. Неужели он собирался покончить с собой? О чем он думал? Он все хуже понимал того Теда, который избил друга, того самоубийцу, который решил бросить на произвол судьбы двух семилетних девочек и их мать.
Он уж не был тем Тедом, точно не был. Он выпишется из «Лавендера», снова займется бизнесом и наладит нормальную жизнь. И, если повезет и Линч выйдет из комы, он попросит у него прощения.
Они провели вместе уже больше получаса. Говорили о школе, о куклах Ариэль и Алексе, которые купила им мама, об их новой подруге – на два года старше их, с которой они познакомились у бабушки с дедушкой. Ее звали Хейли, у нее была сестра-старшеклассница, которая чего только не умела… Она научила их краситься! Но это секрет, маме про него рассказывать нельзя. Тед обещал, что не расскажет. Его поразило, что какие-то вещи в любых обстоятельствах остаются неизменными. Холли всегда выступала в роли злого полицейского.
