– Туда три часа в один конец, – предупредила Лора, оставившая эту информацию напоследок.
Маркус оценил ее тонкий маневр.
– Ты неисправима, Лора Хилл.
– Обещаю вернуться вовремя и не опоздать на свидание, – сказала она, вставая.
– Пришли мне запрос по всей форме, и я сегодня же его подпишу.
– Большое спасибо.
– Если до этого не увидимся, на всякий случай желаю удачи.
– В субботу мы не станем обсуждать пациентов, – сказала Лора, прежде чем уйти. – Даю слово.
– Ой, не знаю, верить ли тебе.
Она улыбнулась:
– И не забудь, что ты должен сделать, как только откроешь мне дверь…
– Не забуду.
Часть четвертая
1
1993
В 1993 году в Массачусетском университете училось более двадцати тысяч студентов. Многие из них жили в общежитиях. Всего общежитий было пятьдесят, в каждом – комнаты на двоих. При расселении тщательно учитывались предпочтения каждого студента. Для этого они заполняли подробные анкеты. Распределение по комнатам проходило на их основе, и сбоев практически не было. Администрация даже хвасталась этим в рекламных буклетах!
Тем не менее, когда Тед Маккей познакомился со своим соседом по комнате, он решил, что сотрудники службы расселения – последние лохи. С чего они взяли, что Тед поладит с Джастином Линчем? Достаточно было сравнить их жизненные траектории, чтобы понять, что они вообще не пересекаются. Впрочем, кое-что общее между ними было: оба получали стипендию и пользовались льготным образовательным кредитом, что обязывало к более высоким академическим результатам. Таких студентов, как они, селили в одном из трех общежитий, и они оказались в Шеферд-хаусе, известном как Коробка – по причинам, очевидным каждому, кто мог похвастать минимальным архитектурным вкусом. Не исключено, что в 503-ю комнату Коробки они попали благодаря сходству своего материального положения. Бедность – великий уравнитель. Еще их объединяла любовь к группе Nirvana. Но кто в 1993 году не слушал Nirvana?
Джастин Линч был настоящим красавцем: высокий, мускулистый, с огромными голубыми глазами и квадратной челюстью. В первые же месяцы Тед заметил, что Джастин был всегда безупречно причесан, и не потому, что не забывал вовремя стричься. Просто волосы у него, отрастая, принимали новую форму, словно начиная жить собственной жизнью. В кампусе существование Линча недолго оставалось незамеченным. Студентки разных возрастов старались всеми правдами и неправдами проникнуть в Шеферд-хаус, топтались возле комнаты 503 или торчали в общем зале на пятом этаже. Порой они подлавливали в коридоре Теда и расспрашивали его о соседе. Самые скромные выпытывали, есть ли у него девушка; более смелые были готовы лично пробраться в заветную комнату и самостоятельно убедиться, так ли это. Именно донжуанские таланты Джастина раздражали Теда, который не так легко находил пути к сердцу особ противоположного пола. Но объяснялось это не только завистью. Зависть, конечно, тоже играла свою роль, но у Теда имелась более серьезная причина не любить бабников, менявших женщин как перчатки. Таким был его отец… Прохиндей! Тед честно рассказал об этом даме-психологу, которая беседовала с ним при поступлении. Дама настырно лезла в жизнь Теда, особенно интересуясь, почему распалась семья его родителей. И он рассказал. У отца много лет была любовница. Психолог спросила, что он по этому поводу думает. Теду вопрос показался глупым, но он не стал кривить душой и честно сказал, что ненавидит отца, а также всех хмырей, которые ходят налево. И вот администрация университета вынудила его делить комнату с типом, который воплощал все то, чего Тед терпеть не мог. Его возмущению не было предела. Он сразу решил: как только начнется парад красоток, он побеседует с соседом по-свойски. И мало тому не покажется. Тем более что, по его же словам, в родном городе у него осталась невеста – он даже повесил на стенку ее фотографию.
Линч был о Теде ненамного лучшего мнения. И вовсе не из-за внешности, хотя Линчу не нравилось, что сосед носит не снимая кожаную куртку и представления не имеет о хороших манерах. С другой стороны, его готовность грести против течения и отстаивать свое право быть не таким, как все, вызывала определенное уважение, а разваливающийся на ходу «опель-коммодор» с надписью на заднем стекле «Вне закона», на котором ездил Тед, выглядел даже трогательно. Со всем этим Линч смирился бы. Хуже было другое. Линч относился к учебе серьезно, до рези в глазах корпел над книгами, а подрабатывал в библиотеке, тогда как Тед, эта грубая подделка под Джона Траволту, мало того что прогуливал занятия, а подработку нашел в столовой, так еще и часами пропадал на шестом этаже, где резался с дружками в покер. Частенько он заваливался в комнату под утро, провонявший табачным дымом, с красными, как у кролика, глазами, открывал учебник математики или задачник по финансовым расчетам, но через полчаса засыпал, даже не раздевшись, с книгой в руках. Линч знал, что по условиям предоставления стипендии Тед должен показать высокие академические результаты, и не сомневался, что тот провалит первую же сессию. Джастин Линч ждал экзаменов, уверенный, что сосед у него скоро сменится.
В первые месяцы их общение свелось к абсолютному минимуму. Если они и обменивались парой реплик, то только тогда, когда Линч ставил послушать записи Nirvana или Pearl jam. Кроме музыки, говорить им было не о чем. Они не обсуждали учебу. В столовой никогда не садились за один стол. У них не было ни одного общего приятеля.
Тед первым начал догадываться, что в администрации, возможно, работали, черт их раздери, гении, а он был несправедлив к Линчу. Парад красоток так и не состоялся. Первая – и единственная – девушка, появившаяся в этот период в их комнате, пришла по приглашению Теда. Линч явно не собирался изменять своей невесте, а настойчивость осаждавших его студенток ввергала беднягу в сильнейшее смущение. Гораздо менее привлекательные парни легко находили возможность «поскрипеть койкой» – так на студенческом жаргоне именовались сексуальные развлечения. В общежитиях стояли кровати со старыми пружинными матрасами – удобные, но скрипучие. За все первые месяцы учебы койка Линча не скрипела ни разу, хотя, Бог свидетель, шансов ее обладателю судьба посылала хоть отбавляй. Тед даже начал подозревать, что его сосед гей, а фотографию девушки повесил для отвода глаз. Но Тед слышал, как Линч разговаривает с невестой по телефону, и, как ни старался, не уловил в его голосе никакого притворства. Парень просто хранил верность своей избраннице. Странный тип. Тед был заинтригован.
Наступил октябрь, а с ним – первые экзамены. Линч сдал два предмета на «хорошо», один на «удовлетворительно», и был счастлив. Но, к его великому изумлению, бездельник-сосед по всем трем предметам получил «отлично». Это не укладывалось у Джастина в голове. Он же знал, что Тед почти не занимается, открывает учебники максимум на час в день. Может, он зубрил на работе? Вряд ли – в столовой не больно-то позубришь. Впрочем, сосед никогда не брал с собой на работу книги! В чем же фокус, недоумевал Линч. Постепенно он раскрыл секрет Теда: тот обладал не только острым умом, но и фантастической, почти фотографической памятью. Благодаря этим талантам он легко осваивал все дисциплины: и требовавшие аналитических способностей, и предполагавшие запоминание больших массивов информации. Читал он с невероятной скоростью, раза в три, а то и в четыре быстрее, чем остальные студенты, при этом ничего не упуская. Позже Линч узнал, что покер – а Тед играл не только в общежитии, но и в нескольких нелегальных притонах, – был для соседа способом добывать средства к существованию. Когда их отношения окончательно наладились, Тед признался, что на самом деле терпеть не может покер, но старается втереться в разные компании, чтобы не вызывать подозрений. Картежники не любят игрока, который выигрывает намного чаще, чем проигрывает. Тед легко запоминал карточный расклад и умел мгновенно принимать нетривиальное решение, поэтому успешнее соперников противостоял слепой воле случая. Даже не делая высоких ставок, он ухитрялся заработать достаточно, чтобы хватало на жизнь, да еще и оплачивал больничные счета матери.
