Через два километра они были на месте.
11
Наши дни
Маркус не помнил, был ли он когда-нибудь так счастлив, как в эту субботу. Сегодня он чувствовал, что способен на все.
Идя за газетой, он взялся за ручку входной двери, но вдруг остановился, глупо улыбаясь при мысли, что всего через несколько часов он откроет эту дверь, а за ней будет стоять Лора.
И не забудь, что ты должен сделать…
За завтраком ему нестерпимо захотелось ей позвонить, но он сдержался. Он уже поговорил со своим приятелем-полицейским Бобом, и тот обещал просмотреть в архиве все дела об убийствах в Бостоне за 1993 год.
Утро Маркус посвятил домашним хлопотам и отправился на рынок за всем необходимым для своего фирменного соуса. Он не был виртуозом кулинарии, его рацион состоял в основном из быстрозамороженных блюд, пиццы и китайских закусок, хотя кое-что он научился готовить довольно сносно. Особенно ему удавались спагетти с луком под грибным соусом. По пути на рынок он заглянул в торговый центр и ухнул на новую одежду небольшое состояние. Он уже несколько недель планировал обновить гардероб и вот наконец выпал случай осуществить задуманное.
К полудню Маркус вернулся домой с дюжиной пакетов. Запирая дверь, он опять почувствовал приятное возбуждение и улыбнулся. Готовить соус было рано, и, чтобы убить лишние несколько часов, Маркус решил посмотреть у себя в кинозале один из давно отложенных фильмов. Он сунул в микроволновку пакетик с кукурузой, но еще до того, как взорвалось первое зернышко, раздался настойчивый звонок в дверь.
Маркус подошел к окну и увидел на пороге Боба. В правой руке у полицейского была папка, на носу, как обычно, черные очки. Почему он явился без звонка?
Маркус открыл дверь. Вот ведь ирония судьбы: вместо женщины своей мечты он встречал на пороге полицейского – тезку актера.
– Боб, вот так сюрприз… Удалось что-нибудь выяснить?
– Да. – Боб был заметно встревожен.
– Прошу.
Они прошли в гостиную под канонаду лопающегося на кухне попкорна, но не успели еще сесть, как Боб заговорил:
– Ты знал, что Маккей – брат Эдварда Блейна? Того типа, которого обвиняли в убийстве своей подружки?
Маркус остолбенел.
– В первый раз слышу.
– Они братья по отцу. Матери у них разные, – сказал Боб. – Но я пришел не поэтому. Это я мог бы и по телефону рассказать.
Маркус сел.
12
1994
На рассвете кампус Массачусетского университета сотрясла страшная весть. Недалеко от библиотеки обнаружили труп – вроде бы молодого парня. Администрация университета обратилась к студентам с просьбой не покидать общежитий; занятия были отменены. О происшествии сообщили несколько новостных агентств. Обитатели Коробки сидели перед включенными телевизорами, хотя передаваемая журналистами информация сильно запаздывала. Так, по телевизору еще говорили, что убит студент, имя которого пока не установлено, но весь кампус уже знал, что это неправда. Жертвой преступления стал Томас Тайлер, весьма уважаемый преподаватель английского языка, проработавший в университете добрый десяток лет. Его не сразу опознали, потому что по необъяснимой причине он был одет в куртку и бейсболку с эмблемой университета, и две девушки, в пятницу утром обнаружившие труп, решили, что это студент.
Коробка полнилась самыми противоречивыми слухами. Основным источником достоверной информации стал парень с пятого этажа по имени Марк Манганьелло, более известный как Марман. Его подружка жила по соседству с Жюли Лафлин – одной из двух подруг, наткнувшихся на тело убитого. По словам Мармана, он лежал лицом вниз, поэтому девчонки его и не узнали. Они подумали, что кто-то просто отсыпается после пьянки, но, когда подошли поближе, заметили около тела лужу крови. Несчастному перерезали горло. В первые часы всеобщей растерянности появилась даже версия, что Тайлера убили из-за золотой зажигалки, которую он всегда носил с собой.
Как только личность жертвы была точно установлена, телевизионщики сосредоточились на бросавшемся в глаза загадочном факте. Почему на убитом была университетская куртка? Томасу Тайлеру было за пятьдесят, у него была жена и две дочери-подростка. Возле его дома дежурили выездные бригады репортеров, надеясь на интервью с кем-нибудь из членов семьи.
История убийства выплеснулась на федеральные телеканалы, и в центре внимания была злополучная куртка. Но в коридорах и комнатах общежития обсуждали другое обстоятельство, возможно, уже известное полиции (и о котором вот-вот мог пронюхать какой-нибудь проныра-журналист). Похоже, Тайлер крутил роман со студенткой. Все понимали: если эта новость просочится в прессу, шуму будет еще больше: публика обожает пикантные подробности подобного рода.
Тед спускался с шестого этажа, где в компании картежников убивал время за покером, и в коридоре наткнулся на взъерошенного Джастина. Его вид так встревожил Теда, что он чуть ли не силком втолкнул друга в комнату 503 и запер за собой дверь.
– Что с тобой, Джастин? Не стоит шляться по общежитию с таким лицом. Особенно сегодня.
– Прости, Тед, но я больше не могу! – Джастин метался по комнате, не в силах остановиться.
– Присядь-ка на секунду.
Джастин опустился на кровать.
– Ты ведь ничего не натворил? – спросил Тед, пристально глядя другу в глаза. – Ведь нет?
– Конечно нет!
– Вот и нечего психовать.
– Ты не говорил с Марманом?
– Нет, я только что с шестого этажа.
– Девушка, с которой у Тайлера были шуры-муры – это… Это Джорджия.
Тед поднял бровь.
– Откуда ты это взял?
– Я же тебе говорю: от Мармана. А ты, кажется, не очень-то и удивлен.
Тед тоже сел на кровать.
– Тут есть о чем задуматься, – признался он. – За мной наверняка придет полиция. Но ты не беспокойся: мне нечего бояться.
– Так ты что, знал? Про Тайлера и Джорджию?
– Нет. Но у нас с ней и так ничего не вышло. Строго говоря, мы вообще расстались. Хотя это не важно: полиция все равно захочет задать мне пару вопросов. Ты успокойся, Джастин. Мы должны вести себя как ни в чем не бывало.
– Тед… Мне надо кое-что тебе сказать.
– Говори.
Джастин покосился на закрытую дверь, будто опасался, что его подслушивают, и судорожно вздохнул.
– Я знал про Джорджию и этого препода. Несколько раз видел их в парке за библиотекой. Не хотел тебе говорить, потому что…
– Брось, Джастин. Я понимаю, почему ты молчал. Проблема в том, поверит ли полиция, что ты ничего мне не говорил.
– Не поверит.
