Тед услышал на лестнице шаги Фрэнка и испугался. Он бросился в свою комнату, закрыл за собой дверь, забрался в постель и притворился спящим. Дверь открылась и снова закрылась. Тед надеялся, что папа поверил, что он проспал весь скандал, хотя поверить в это было трудно.
Потом в душе зашумела вода, и Тед вылез из постели.
Обычно папа принимал душ по утрам. Если он пошел в душ среди дня, значит, собрался куда-то ехать. И тут Тед понял. Фрэнк уходит из дома! Ведь он сам только что об этом сказал!
Я уйду из дома, Кристен.
Тед принял решение. Он уложил под одеяло несколько подушек, чтобы казалось, будто он там спит, взял сумку и сунул в нее пару комплектов белья. Поставил сумку на кровать и задумался, стоит ли выходить сейчас. Папа все еще был в душе, и Тед чуть успокоился. Он спустился на первый этаж. Мама по-прежнему сидела за диваном – ноги в стороны, голова свесилась набок. Она дремала.
– Тедди… – пробормотала она, с трудом открывая глаза.
Тед поцеловал ее в лоб.
– Я не ненавижу тебя, мама.
Пусть тобой займется бюджет.
На губах Кристен Маккей появилась слабая улыбка.
Тед вернулся к себе в комнату, взял шахматную доску и книгу Бобби, вылез в окно и по крыше добрался до боковой стены, по которой спускался вниз много раз. «Мустанг» Фрэнка ждал его. У Теда не было ключей от багажника, но это не имело никакого значения. Он проскользнул в открытое окно, перелез на заднее сиденье, потянул за спинку и… готово!
Он уедет с папой. Сейчас папа в ярости, но, когда злость пройдет, он поймет Теда.
И маме без них будет лучше. Тед не совсем понимал, кто такой этот «Госбюджет» и как он будет заботиться о маме, но наверняка у него это получится лучше, чем у Фрэнка Маккея.
Он свернулся в багажнике калачиком и стал ждать.
24
1983
В багажнике он с его ростом устроился вполне комфортно и сам не заметил, как уснул. К счастью для себя, потому что не успел подумать о том, что будет, если папа решит взять с собой чемодан. Мысль о чемодане пришла Теду в голову, когда машина уже тронулась. К тому времени волноваться не имело смысла. У папы хватит денег, чтобы купить им все необходимое.
Тед представления не имел, куда они едут. Вскоре он обнаружил, что если снизу надавить на угол полки багажника, то появляется щелка, сквозь которую видно, что происходит в салоне. Он и правда видел неподвижный силуэт Фрэнка, а впереди – дорогу. Они выехали из города.
Прошел час или около того. Тед вдруг обнаружил, что прижимает к груди шахматную доску и что его опять клонит в сон. Он начал уже привыкать к мысли, что путешествие затянется надолго, когда «мустанг» притормозил и остановился. Тед подождал несколько секунд, широко раскрыв глаза в полной темноте, потом повернулся, отложил шахматную доску и осторожно приподнял край полки. Яркий свет заставил его зажмуриться. Он ненадолго ослеп, но слышал, как Фрэнк вышел из машины: дверь открылась и снова захлопнулась.
Снаружи слышались голоса. Один, понятно, принадлежал Фрэнку, а другой был женский. Двери открылись, и машина качнулась, как бывает, когда двое садятся в нее почти одновременно. Тед прильнул к своей щели, но пассажирское сиденье через нее не просматривалось.
А если попробовать нажать с другой стороны? Нет, ничего не вышло. Там полка была приделана прочно.
– Извини, что раньше не смогла, – сказала женщина. – Сегодня две смены отработала.
Тед окаменел. Папа всегда говорил, что терпеть не может автостопщиков. Пока он работал торговым агентом, успел насмотреться на эту, как он выражался, шушеру. Севшая в машину девушка (Тед был уверен, что она гораздо моложе его отца) не была автостопщицей. Извини, что раньше не смогла.
– Ничего страшного, – ответил Фрэнк. – У меня в офисе тоже был трудный день.
В офисе?
– Нам далеко?
– Не очень. Ехать на двух машинах нет смысла… По дороге ближе познакомимся.
Тед больше не подглядывал. Он слушал, прижавшись ухом к полке.
А если мама была права? Может, это и есть другая женщина, о которой она сегодня говорила? При мысли о бедной маме, сидящей в гостиной за диваном, сердце Теда сжалось от боли. Мама выпила три таблетки…
Нет, не сама выпила. Папа ее заставил.
Скорее всего, она так и будет сидеть где сидела до глубокой ночи. Очнется, а вокруг тьма… И дома никого. Что, если этот Госбюджет не скоро ее найдет?
У Теда мурашки пробежали по коже. Мысленным взором он видел темную гостиную и беспомощную маму за диваном. Над ней склонились люди-антенны, время от времени поворачивая друг к другу свои муравьиные головы.
Фрэнк назвал девушку по имени. Элизабет. Они заговорили о ее маленьком сыне, который жил где-то с дедушкой и бабушкой. Но Тед слишком углубился в собственные мысли, так что не особо прислушивался. Он еще не готов был себе признаться в том, что, кажется, совершил ошибку, бросив мать на произвол судьбы.
Серьезную ошибку.
– … его отец так никогда его и не видел, – говорила Элизабет. – Он знает о сыне, я ему, конечно, сказала. Но он ни разу им не поинтересовался. А у тебя что?
– Я овдовел, и дом стал для меня слишком велик, – сказал Фрэнк Маккей. – Тедди всего семь лет, и я иногда думаю, что он так и вырастет в одиночестве…
Вдовец? Тедди? Отец никогда не называл его Тедди.
Что происходит?
Теду пришлось приподнять полку повыше и посмотреть, что там творится. Он не верил своим ушам. Он не рос в одиночестве: у него была мама! И дом у них был скорее маленький, если сравнить с соседскими. Папа говорил неправду. Тед попытался извернуться так, чтобы увидеть Элизабет, но у него ничего не вышло. Зато он разглядел в щелку зеркало заднего вида и… встретился глазами с отцом. Папа смотрел прямо на него!
Тед отпустил полку, которая сухо щелкнула о сиденье, и растянулся на дне багажника.
Папа тебя не видел. Он смотрел назад, на дорогу. Это ведь зеркало заднего вида.
– Что это было? – спросила Элизабет.
– Ты о чем?
– Мне показалось, что-то щелкнуло.
– Ничего не щелкало.
– Далеко нам еще?
– Не очень.
Потом настала тишина. Тед полностью утратил представление о беге времени и не мог бы сказать, как долго они еще ехали.
– Можно на минутку остановиться? – спросила вдруг Элизабет. – У меня срочная надобность.
– Мы уже подъезжаем. Полкилометра – и комфортабельная уборная к твоим услугам.
– Я не могу ждать.
– Можешь, – отрезал Фрэнк. Теду хорошо был знаком этот тон. Не терпящий возражений.
