Медики (а именно от них и от теологов было составлено заявление провизора Наваррской коллегии) на сей раз объявили, что затеваемые изменения не наносят им никакого ущерба. Решение факультета канонического права было оглашено деканом Жаном Кентеном. Он привел дополнительные доводы в поддержку реформы, заключавшиеся в не виданных ранее успехах образованности: «сегодня мы видим, что молодые люди, едва вышедшие из детского возраста, в латыни и греческом превосходят старцев, которые прежде достигали подобных знаний годами трудов»
[102]. В то же время декан признал, что эта реформа затрагивает интересы его факультета. Она может стать причиной уменьшения числа студентов, так как сейчас оно растет за счет тех, кто досрочно покидает факультет искусств из-за недовольства длительностью курса философии. И все же факультет канонического права, как и подобает юристам, поддерживает предлагаемое сокращение, предпочитая общественную пользу частным интересам
[103].
Однако эти аргументы не убедили теологов. Они отказались принимать решение до того, как будет вынесено постановление Парламента, который уже занимался этим делом. Декан факультета теологии отказался от дальнейших обсуждений. Поэтому 8 августа депутаты факультетов собрались, чтобы составить совместное прошение на имя короля уже в отсутствие богословов. Это собрание можно рассматривать как своего рода рабочее совещание сторонников реформы, поскольку оно проходило не в обычных для общеуниверситетских ассамблей залах
[104], а в коллегии Бонкур, принципалом которой был ректор Галанд. Текст этого прошения полностью приведен в публикации Дю Буле, и в нем вновь звучат уже знакомые нам «гуманистические аргументы»:
Ныне по милости Божией открыто искусство книгопечатания к приращению и возрастанию образованности и наук через представление на свет всех хороших, полезных, необходимых книг. И тем самым молодые люди, выходящие из первых классов грамматики и начинающие курс философии, суть более ученые, чем те, кто достигал этих степеней ранее… Да будет угодно Вашему Величеству сократить курс философии на год, учитывая избыточность срока, содержащегося в нем
[105].
Этот документ, напоминающий знаменитое письмо Гаргантюа
[106], был представлен королю лишь в декабре 1543 года уже другим ректором. Тогда же, в августе, дело реформы зашло в тупик. Без согласия факультета теологии прошение от имени всего университета подать было невозможно
[107]. И в этот момент на сцену выступил канцлер университета.
Желая поддержать реформу, он решил представить прошение в Парламент сам, по праву главы всего университета. Однако демарш канцлера был опротестован университетом. Главой университета был ректор, в этом сходились все доктора и магистры. Факультет искусств отправил канцлеру представителя с требованием дать разъяснения по поводу своих притязаний
[108]. Ведь всего несколько недель назад, 21 июля, канцлер сам утверждал, что ректор присутствует на собрании как глава университета, а не как представитель факультета искусств. Прошение канцлера было отклонено, и союз сторонников реформ распался.
В оставшееся от своего трехмесячного срока ректорства время Галанд больше не пытался реализовать эту реформу. У него были иные неотложные дела. 1 августа Галанд как глава университета подписал знаменитые 26 статей «Исповедания католической веры», составленные факультетом теологии. Это событие считается поворотным пунктом в истории французской Контрреформации.
Таков был сценарий этой коллизии. Обратимся теперь к характеристике основных действующих лиц: декана, канцлера, ректора — и попробуем понять мотивы их поступков.
А. Декан Николя Ле Клерк (1474–1558)
«Этот пастырь был крайне ревностным в защите веры, большим ученым и величайшим врагом сторонников новизны» — такая характеристика дана Николя Ле Клерку в «Большом историческом словаре» Л. Морери
[109]. Роберт Ценалис, сменивший Ле Клерка на посту декана и заслуживший прозвище «бич сектантов», посвятил своему предшественнику книгу «Четырехчастный труд об обуздании козней еретиков», где обыгрывал его имя: «Весь мир знает тебя не только как Клерка, но как клирика — защитника всей теологии»
[110].
И действительно, ни одна атака факультета на врагов ортодоксии не обходилась без участия Николя Ле Клерка. В 1534–1535 годах он играл важную роль в ожесточенных баталиях университетских богословов со сторонниками обновления веры, которым покровительствовал парижский епископ Жан Дю Белле. Так, в 1533 году Ле Клерк возглавлял депутацию факультета, которая должна была указать Франциску I на опасность новых доктрин. Через год за излишнее рвение в нападках на противников (в том числе и на тех, которым покровительствовал король) Ле Клерк провел несколько недель в тюрьме. В 1534 году Рабле опубликовал «Гаргантюа», где теологастры подверглись острой критике. Похоже, что именно Ле Клерк выведен там в образе выжившего из ума магистра, отправленного университетом к Гаргантюа с просьбой вернуть колокола собору Нотр-Дам
[111]. Во всяком случае, когда осенью 1541 года Ле Клерк стал деканом факультета, он сразу же включил сочинения Рабле в Индекс запрещенных книг. Надо сказать, что новый декан увеличил число цензурируемых книг в несколько раз. Его влияние еще более возросло летом 1543 года, после составления факультетом 26 статей «Исповедания католической веры». Этот текст лег в основу присяги, которую ежегодно были обязаны приносить все должностные лица королевства.
