В отличие от своих коллег Роберта Ценалиса, Ноэля Беды и других влиятельных богословов, Николя Ле Клерк не значится автором ни одного сочинения. Возможно, он писал тексты от имени факультета, не стремясь увековечить свое имя. По наблюдениям Дж. Фарджа, такова была практика большинства парижских теологов, чей авторитет базировался скорее на престиже грозной корпорации, чем на личных сочинениях
[112]. Канадский исследователь приходит к выводу об относительно скромном социальном происхождении основной массы членов этого факультета. Но как раз в этом Ле Клерк отличался от своих коллег. Он происходил из старинного парижского рода, хорошо укорененного в городской среде и мире должностей. Его семейство оставило достаточно документов в конторах парижских нотариусов. И если стиль Ле Клерка-теолога остается для нас неизвестным, то как автор нотариальных актов он демонстрирует изрядную оригинальность.
Дошедшие до нас документы напоминают наброски судебных речей, поскольку по большей части в них идет речь о запутанных семейных коллизиях. Маргарита Ле Клерк, старшая сестра Николя Ле Клерка, вышла замуж за Жака Куатье, в прошлом влиятельного лейб-медика Людовика XI, сумевшего «конвертировать» фавор мнительного короля в земельное богатство и должности, став президентом Счетной палаты. После смерти своего благодетеля Жак Куатье вынужден был вернуть в казну значительную часть нажитого, но при этом в виде компенсации ему была дана почетная должность вице-президента Счетной палаты. Породнившись с патрицианской семьей Ле Клерков, Куатье, парвеню из Бургундии, укрепил свои позиции в Париже. В квартале, где располагались дома Ле Клерков, он возвел солидный особняк вблизи церкви Сент-Андре-дез-Ар, к которой пристроил капеллу Св. Николая, ставшую усыпальницей этого клана. Не имея детей от позднего брака, Жак Куатье сделал наследником своего племянника и крестника Жака Ле Клерка, с условием, что тот возьмет себе патроним Куатье. Его жена Маргарита, в свою очередь, хотела облагодетельствовать племянницу Филиппу, оставив ей значительную долю имущества. Она известила семью о своем намерении, но умерла, не успев составить завещания. В результате братья Филиппы оставили ей лишь крохи наследства, и только Николя Ле Клерк вступился за племянницу, постепенно втягиваясь во все новые тяжбы с остальными родственниками.
Обо всем этом мы узнаем из нотариальных актов самого Николя Ле Клерка
[113], хотя этот тип документов обычно не предполагает особого красноречия. Правда, теолог, борясь с несправедливыми родственниками, отменяет сделанные им ранее дарения, а отмена дарений, как мы уже убедились на примере Шарля Дюмулена, требует веских обоснований — например, причинение угрозы здоровью и жизни дарителя. Теолог полностью перешел на сторону Филиппы и ее супруга, советника Парижского парламента. В его актах все красноречивее повествовалось о злокозненности неблагодарных племянников, занимавших высокие посты в церковной и чиновной иерархии, но не останавливающихся перед подлогами, ложью и прямыми угрозами. Однако теолог стремился показать благородство собственных поступков в отношении семьи. И здесь мы можем узнать много нового. После смерти некогда богатого зятя в 1506 году овдовевшая сестра Маргарита и вся семья оказались в затруднительном положении. Николя Ле Клерк подробно описывает, как
в продолжение вдовства указанной дамы Маргариты Ле Клерк она столкнулась с необходимостью нести большие расходы и траты, чтобы сохранить семью. Указанный Ле Клерк по мере своих возможностей участвовал в этом, для чего поступил на службу к Монсеньеру его высокопреподобию кардиналу Лотарингскому и господам его братьям, в бытность их юными
[114]… а также оплатил все расходы на похороны, погребение и исполнение завещаний… матери Николя Ле Клерка и указанной госпожи Маргариты, своей сестры, в сумме до 1000 экю-солей. Также указанный Николя Ле Клерк основал и поддерживал некие благочестивые вклады, согласно пожеланию его покойной сестры, и способствовал украшению церкви Сент-Андре-дез-Ар
[115].
Задача украшения приходской церкви, в соответствии с завещанием Маргариты, чей муж был там похоронен в капелле Св. Николая, оказалась тем более важной, что Николя Ле Клерк долгие годы был кюре этой церкви, являвшейся символическим центром патримонии Ле Клерков. Важную роль в этом играл университет, который обладал правом светского патроната над некоторыми парижскими церквами, в том числе и над церковью Сент-Андре-дез-Ар. Это означало, что на освободившееся вакантное место кандидатуру выдвигали по очереди факультеты и нации. Впрочем, такой порядок не препятствовал превращению «университетских» приходов в почти семейную собственность влиятельных парижских родов. Так, на протяжении большей части XVI века приход Сен-Ком-э-Сен-Дамиан удерживала парижская семья Версорисов
[116]. Церковь Сент-Андре-дез-Ар также осталась в руках Ле Клерков. В 1547 году племянник теолога, Пьер Ле Клерк, доктор прав и хранитель апостолических привилегий Парижского университета, сменил дядю на должности кюре. Впрочем, в акте Пьер обвинялся в том, что завладел приходом обманным путем, воспользовавшись болезнью Николя Ле Клерка
[117].
