Я не сомневаюсь, что решающую роль в этом сыграл Петр Ломбардский, память которого ежегодно отмечают бакалавры теологии, собираясь в церкви Сен-Марсель, где он похоронен
[261].
При папе Иннокентии III была назначена комиссия из восьми магистров для редактирования статутов. Это, по словам адвоката, не значит, что короли не поддерживали университет. Так, напоминает Луазель, Филипп II причислил студентов к клирикам, распорядившись, чтобы они были подсудны только епископу. С тех пор парижские прево клялись представителям университета соблюдать их привилегии. В хартиях можно найти свидетельство того, что Филипп II по просьбе папы Иннокентия III велел обнести стенами квартал, который будет называться университетским.
Итак, подводит итог Луазель, образованностью славился Париж и до Карла Великого, но университет, состоящий из факультетов и «наций», имеющих свои регламенты и статуты, появился много позже — в конце XII века.
Определившись с церковным происхождением университета, адвокат переходит к доказательству его церковного характера. Он заявляет, что главой университета являются теологи, самые давние хозяева парижских школ. «Ибо какую бы власть позже ни давали ректору, главные почести и слава всегда воздавались теологии»
[262]. Все торжественные акты в жизни университета свершаются деканом теологов, который выступает рядом с ректором, предваряемый своим педелем. Именно декан и есть постоянный ректор, тогда как тот, кто именуется этим словом, «можно сказать, является скорее сновидением, магистратурой, существующей лишь в воображении, чьи полномочия длятся лишь миг, некогда от одного месяца до шести недель, а затем три месяца». Кроме книг по теологии на этом факультете читают книги по физике, диалектике и прочим искусствам, осуществляя их цензуру. Все прочие факультеты подчиняются ему, как члены подчиняются голове. И такой статут, соблюдать который клянутся все профессора и магистры, остается в силе уже добрых триста лет. Большинство из членов университета — от мэтров искусств до принципалов коллегий — не могут вступать в брак. К ним надо прибавить теологов — представителей как секулярного, так и регулярного духовенства: к последним относятся монахи четырех нищенствующих орденов, а также премонстранты, бернардинцы, теологи из обителей Мармутье, Бийе, Бланманто, Сент-Круа, Сент-Катрин-дю-Валь-дез-Есколье и другие. На другой чаше весов будут лишь три-четыре декретиста, недавно ставших лиценциатами, и несколько медиков, которые были освобождены от обета безбрачия «в силу реформации, или, лучше сказать, деформации кардинала Тутвиля»
[263]. Таким образом, заключает адвокат, очевидно, что большинство членов университета — клирики. Но подобные доказательства даже излишни, уверяет Луазель, поскольку студенты считаются клириками еще и в силу ордонансов французских королей, распространивших на них все привилегии лиц духовного звания. Университет сохранил эти привилегии, а «наши противники хотят отобрать их, лишив университетских людей надлежащих им именований, одежды, головных уборов, а заодно и луга Пре-о-Клер»
[264].
Луазель отмечает, что после понимания юрисдикционного аспекта (в чьей юрисдикции находится университет?) легко будет решить вопрос о том, кому он подчиняется. Верховными судьями для всех университетов и их коллегий в большей степени являются епископы и папы, нежели короли и светские правители. Что касается Парижского университета, то он признает своим главой только папу. Еще Иннокентий III взял эту школу под свою особую защиту, запретив епископу Парижскому отлучать от церкви магистров и студентов. Далее адвокат перечисляет понтификов, так или иначе регламентировавших деятельность университета: от Гонория III, запретившего изучение в Париже римского права, до Урбана VI, взявшего под свою защиту ректора Жана Ронса, которого подвергал преследованиям герцог Орлеанский, регент Франции (1381 год). Кроме того, решением Святого престола университету было дано право занимать треть от всех вакантных бенефициев
[265]. Итак, университет всем обязан римским папам, во всех своих письмах университет называет папу своей высшей властью, указывая имя понтифика и год его правления.
Университетскими реформами всегда занимался папский легат, а отнюдь не светская власть. Ординарным судьей (судьей первой инстанции) для университета является епископ Парижский, что подтверждено еще ордонансом Филиппа II Августа. Университет также находится под властью канцлера парижского собора, который, выступая в качестве викария папы римского, силой папской власти дает право магиcтрам всех факультетов читать и преподавать повсюду, то есть именно папа наделяет магистров их авторитетом
[266]. Когда папа Бонифаций VIII покусился на светские прерогативы в отношении французского королевства, то, пытаясь добиться своего, он угрожал духовенству и университету, отозвав себе полномочия и статус канцлера университета. Впрочем, вскоре они были возвращены канцлеру Бенедиктом XI. Определенной властью в университете обладают канцлер аббатства Сент-Женевьев и два хранителя апостолических привилегий
[267]. Луазель приводит мнение президента Гюимье, что вся парижская школа является не просто церковной, но папской и апостолической, будучи обязана всеми привилегиями папе
[268].
