А она все больше сомневалась в собственном рассудке.
Разве можно было упрекать Филиппа, что он настроен скептически? С такой-то невероятной историей? Изнасилование в гостиничном номере, которого официально не существует и который она сама тщательно обыскала непосредственно перед мнимым нападением?
К тому же Эмма утверждала, что ее изнасиловал безликий серийный преступник, который действительно был известен тем, что брил своих жертв. Но до сих пор это были проститутки, из которых ни одна не выжила. Потому что это была еще одна «фишка» Парикмахера: он убивал девушек из эскорта, которых подкарауливал в их же комнатах.
«Он оставил в живых только меня. Почему?»
Неудивительно, что ее случай не подшили к делу Парикмахера. И коллеги Филиппа считали ее психованной членовредительницей, которая выдумывает жуткие истории. Но, по крайней мере, ее не донимала пресса.
Только почтальон.
– Не ожидала вас так рано, – сказала Эмма.
– Сегодня мне не спалось, – засмеялся почтальон.
С тех пор как Эмма перестала выходить на улицу (даже с Самсоном гулял теперь Филипп), она многое заказывала с доставкой на дом. Сегодня Салим принес ей сравнительно немного пакетов. Она оплатила получение контактных линз, онлайн-аптека наконец-то прислала болеутоляющее, в легкой коробке побольше, наверное, домашние тапочки, которые можно нагревать в микроволновой печи. Затем еще ежедневный ящик с продуктами из онлайн-супермаркета, на которые она оформила долгосрочный договор.
За напитки и все прочие нескоропортящиеся товары, такие как консервы, порошок для стирки или туалетную бумагу, отвечал Филипп. Но овощи, молоко, масло и хлеб не должны лежать у него в машине, если, как это часто случалось, его неожиданно вызовут на задание и Филипп вернется домой с опозданием в несколько часов.
В последнее время у него не было таких длительных командировок, как в этот уик-энд. С тех пор, как тот псих ввел ей какое-то парализующее средство, стащил с нее пижаму и навалился на нее всем своим весом.
В последние месяцы Филипп настаивал на том, чтобы оставаться по ночам дома. Он хотел даже отменить поездку на общеевропейский конгресс в эти выходные, хотя этот воркшоп считается самым важным в году. Лишь раз в двенадцать месяцев ведущие психологи-криминалисты Европы собираются вместе, чтобы обменяться опытом. На два дня, каждый год в новом городе. На этот раз в Германии, в отеле рядом с Бад-Заров на озере Шармютцельзе. Обязательная встреча для этой сплоченной команды уникальных профессионалов, которые изо дня в день должны расследовать самое ужасное, на что способен человек, – и на этот раз Филиппу даже выпала честь сделать доклад о своей работе.
– Я настаиваю! Если что, я тут же позвоню тебе. Ты же будешь совсем рядом, в часе езды, – целуя, сказала ему Эмма сегодня утром на прощание, а самой хотелось кричать: «Целый час? Безумцу понадобилось не намного больше, чтобы сломать мне психику». – Я должна постепенно вытаскивать себя из этой дыры, – продолжала Эмма, надеясь, что Филипп поймет: она просто повторяет пустые фразы из учебника по психиатрии, в которые теперь, сама будучи пациенткой, уже давно не верит. Как и в последнюю ложь, которой снабдила Филиппа на дорожку: – Я справлюсь одна.
Да, целые пять секунд, пока махала ему рукой из окна кухни. Потом Эмма потеряла самообладание и принялась биться головой о стену. Хорошо, что Самсон тут же принялся подпрыгивать вокруг нее и помешал ей травмироваться.
– Я вам очень благодарна, – сказала Эмма, приняв все от почтальона и сложив горкой за собой в прихожей.
Салим предложил отнести коробки на кухню (это еще можно), потом ударил себя по лбу:
– Чуть не забыл. Не могли бы вы взять вот это для вашего соседа?
Салим поднял с земли посылку размером с обувную коробку – Эмма с самого начала подумала, что это не для нее, и в принципе оказалась права.
– Для моего соседа? – Ее колени задрожали, когда она начала понимать, какие последствия будет иметь эта чудовищная просьба, если она окажется настолько глупа, что согласится ее выполнить.
Как в прошлый раз, когда она была так любезна, что приняла посылку с книгами для дантиста, Эмма будет часами сидеть в темной гостиной, не в состоянии заняться чем-либо, кроме как думать, когда это произойдет. Когда же звонок разорвет тишину, оповещая о нежеланном визите.
Ее руки станут влажными, а во рту пересохнет, и она будет считать минуты, потом даже секунды, до тех пор, пока чужой предмет наконец не исчезнет из ее дома.
Но такая мысль оказалась не самым страшным – Эмма поняла это, когда прочитала имя получателя на посылке.
Господин А. Паландт
Тойфельзе-аллее, 16а
14055 Берлин
С чужим предметом в своем доме она как-нибудь справится. Он изменит ее распорядок дня, перевернет всю душу, но сама посылка – не проблема.
Чего не скажешь об имени.
С участившимся пульсом и влажными ладонями она уставилась на адрес и была готова расплакаться.
Глава 8
Паландт?
Кто… черт побери… этот господин А. Паландт?
Раньше она бы даже не задумалась. Сейчас же незнание подстрекало ее самые темные фантазии, и это, в свою очередь, так пугало Эмму, что она была готова расплакаться.
Тойфельзе-аллее, 16а?
Разве это не левая сторона дороги, третий или четвертый дом, сразу за поворотом? И разве там живет не старуха Торнов, уже много лет совсем одна? А не какой-то… А. Паландт?..
Эмма знала всех в окрестностях, но такого имени никогда не слышала, и это вызвало в ней неясное ощущение приближающегося обморока.
Уж четыре года, как она живет в этом маленьком переулке-тупике. Четыре года, как они купили вообще-то слишком дорогую для них недвижимость, которую смогли позволить себе лишь потому, что Филипп получил наследство.
– Я должна принять это? – спросила Эмма, не прикасаясь к свертку.
Запакованный в обычную коричневую бумагу, края для прочности заклеены скотчем, перевязанный крест-накрест бечевкой. Ничего необычного.
За исключением имени…
Господин А. Паландт.
– Пожалуйста, – попросил Салим и протянул ей посылку. – Я просто брошу получателю извещение, чтобы он забрал коробку у вас.
«Нет, только не это!»
– Почему? – удивился Салим. Вероятно, она произнесла свои мысли вслух. – Так положено, вы сами знаете. Я должен это сделать. Иначе посылка не застрахована.
– Понятно, но сегодня я, к сожалению…
– Пожалуйста, фрау Штайн. Вы сделаете мне большое одолжение. Моя смена скоро закончится. И боюсь, надолго.
Надолго?
– Что вы имеете в виду?
