Чудесная скорость, с которой наш метод стал применяться в различных школах для детей различных национальностей и из различных социальных слоев, привело к такому широкому распространению нашего опыта, что мы с твердой уверенностью смогли разработать общие действующие тенденции или, лучше сказать, естественные законы, на которые должно опираться воспитание.
Школы, которые появились непосредственно после дома ребенка, особенно интересны потому, что они сохранили наш исконный вариант, построенный на ожидании спонтанных проявлений детей. Затем мы выработали определенные методы и принципы подготовки.
Впечатлил нас пример одного из организованных в Риме домов ребенка. Обстоятельства, сложившиеся в нем, были еще необычнее, чем в нашем первом, так как в нем собрали детей, переживших сильное потрясение – землетрясение в Мессине. В доме было собрано около шестидесяти ребят. Их нашли под обломками, они не могли назвать своего имени, никто не знал, какого они социального происхождения. Чудовищный шок сделал их всех одинаковыми: подавленными, безмолвными, опустошенными. Было трудно кормить их и укладывать спать. Ночами мы слышали крики и жалобы на боль. Для этих детей постарались создать хорошие условия, этим занималась королева Италии, проявляя великодушную мудрость. Для детей изготовили светлую мебель – маленькие шкафчики с дверками и цветными ручками, низкие круглые столики, покрашенные в живые краски. Наряду с круглыми столами были и прямоугольные высокие стулья и креслица, красивая привлекательная посуда – маленькие тарелки и приборы, салфетки и даже мыльницы и полотенца, удобные для маленьких ручек детей. Повсюду были подобранные с любовью украшения: картины и вазы с цветами. Школа находилась в одном францисканском монастыре с большими садами, широкими дорожками и превосходно ухоженными цветочными клумбами. Там были пруды с золотыми рыбками, голубями. В этом окружении молча и бесшумно расхаживали сестры в своих белых одеждах с большими шлейфами. Они выглядели очень величественно.
Монахини давали детям уроки хороших манер с такой старательностью, что наши дети менялись с каждым днем. К этому ордену относились сестры из аристократического общества. Они разучивали с детьми разные правила из своей светской жизни вплоть до мельчайших деталей. Воспоминания об их прежних привычках были полезны детям. Но внимание детей, казалось, трудно было насытить. Они учились сервировать стол, как камердинеры самого высокого ранга. Обеды интересовали детей не фактом приема пищи, а потому что им предоставлялся случай потренироваться в овладении своими движениями и получить всякие дополнительные знания. Мы наблюдали, как весело дети выносили в сад под деревья, на воздух, мебель из комнаты. Постепенно у детей снова появился аппетит, а вместе с ним – и нормальный сон. Изменения, которые с ними происходили, производили огромное впечатление.
В тот момент нам вспомнилось выражение «встать на путь истинный». «Эти дети создают впечатление возвращения на путь истинный, – говорила одна из известных итальянских писательниц. – Нет ничего более замечательного, чем становление на путь истинный, преодоление печали, подавленности и переход жизни на другой уровень».
Это мнение, которое раскрыло происходившие на глазах окружающих многочисленные необъяснимые и впечатляющие явления, глубоко воздействовало на многих людей, хотя собственно выражение «становление на путь истинный» означает нечто другое. Отраженный в нем процесс кажется все же противоречащим состоянию невинности, в котором пребывают дети. Но на самом деле речь шла о преобразованиях, освободивших детей от душевной боли, от одиночества, возродивших умение радоваться.
Печаль и чувство вины – это состояния, которые указывают на отчуждение от источников жизненной энергии. С этой точки зрения обретение жизненной энергии означает фактически один из путей возвращения на круги своя, когда печаль и чувство вины преобразуется в радость духовного очищения. Оно совершалось у наших детей внутри; это было своего рода воскрешение, путь от печали к радости, когда в характерах детей сразу исчезла целая масса пороков, которых мы опасались и которые казались неисправимыми.
Действительно, у этих детей наступало просветление. В людях многое извращено, и поэтому должно вернуться к своим истокам. К этому ведет только одна дорога – обращение к источникам творческой энергии. Было бы невозможно отличить в детских характерах добро от зла, если бы в наших школах мы не наблюдали бы сложных процессов развития детей, которые жили в неблагоприятных условиях. Ведь взрослый произносит свой приговор только однажды и заставляет ребенка оценивать все происходящее так, как видится ему. И это суждение гасит естественную природу ребенка. Так мир взрослого поглощает мир ребенка со всеми его добрыми и отрицательными задатками.
Глава 12
Дети из привилегированных сословий
Дети из богатых семей также вырастают в неблагоприятных условиях. Существует мнение, что их легче воспитывать, чем бедных детей из народных школ. Как происходит их становление? Дети из богатых семей – истинные баловни судьбы, окруженные избранным попечением, которое предоставило им общество. Но я хочу, начав с этого предрассудка, привести здесь несколько строк из одной моей книги, в которой учителя наших школ в Европе и Америке откровенно делятся своими впечатлениями, свидетельствующими о некоторых трудностях в их работе.
Красота окружения, роскошные цветы не вызывают у ребенка из зажиточного сословия никаких стимулов; по пути на прогулку в сад он не чувствует привлекательности этих цветов. Он не в состоянии осознать взаимосвязи между учебным материалом и собой. Учителям бросалось в глаза (чего они не ожидали), что эти дети не стремятся к предметам, не выбирают их согласно собственным потребностям.
У детей из бедных семей это происходит в наших школах почти всегда в первый момент. Дети из богатых семей, у которых дома есть редкие предметы и дорогостоящие игрушки, надоевшие им, почти не реагировали на такого рода побуждающие стимулы. Одна американская учительница мисс G. сообщила из Вашингтона: «Дети вырывали предметы друг у друга. Я хотела дать одному ученику материал. Другие же дети бросили предметы, которые были у них в руках, и столпились бесцельно с шумом вокруг нас. Когда я должна была заканчивать, они начали драться за этот материал. Дети не демонстрировали никакого интереса к учебному материалу: они брали один предмет за другим, не останавливая своего выбора ни на одном из них. Ни один ребенок не мог удержать внимания хотя бы одно мгновение, чтобы обвести пальцами показанный предмет. Часто движения детей были бесцельными. Они бегали по комнате без определенного направления. При этом предметы вокруг не заботили их никоим образом: они наталкивались на столы, опрокидывали стулья, подходили без внимания к каким-то предметам. Иногда они начинали предложенную им работу, но затем снова убегали, брали другой предмет и снова бросали его, поддаваясь капризам».
Мадемуазель D. писала из Парижа: «Я должна признаться, что по-настоящему обессилела в моих попытках. Дети работают с предметами всего несколько мгновений. Ни настойчивости, ни собственной инициативы. Иногда они бегали друг за другом и вели себя, как стадо овец. Если одни из них хватали какой-нибудь предмет, то другие хотели того же. Порой они валились на пол, опрокидывая стулья». Из одной римской школы для богатых детей мы получили следующее лаконичное письмо: «Главное – дисциплина. У детей нет никаких целей в работе, и они противостоят любому предложению».
