– Как некрасиво, сэр! – прохрипел он. – И чересчур поспешно к тому же! Незачем было так кипятиться! Стоило сказать одно слово, и мы бы все устроили по вашему вкусу. За небольшую, совершенно пустяковую сумму в тридцать или даже в двадцать пять тысяч фунтов я согласен доставить вам его светлость в целости и сохранности. – Попытавшись откашляться, Ливерседж поморщился от боли. – Я был бы счастлив это сделать, – прошептал он. – Насилие мне не по душе, не говоря уже о том, что я привязался к его светлости и совершенно не хочу причинять ему вред!
Услышав о том, что Джилли жив, Гидеон испытал невероятное облегчение, поэтому почти полностью успокоился. Он налил мистеру Ливерседжу еще бренди. Тот, взяв бокал, опустил ноги на пол.
– Честно говоря, мне уже значительно лучше, – заявил он, ощущая, как его непостоянная натура начинает представлять все происшедшее в выгодном для него свете. – Должен сказать вам, капитан Уэйр, это очень приятно – обнаружить наличие у вас таких благородных чувств. Хотя для подобных резкостей не было ровным счетом никаких оснований! Более того, это было довольно глупо! Не забывайте, без моей помощи вам никогда не найти его светлость! Отличный коньяк, сэр!
– Угощайтесь, пока есть, – посоветовал ему Гидеон. – В Ньюгейте вам такого наливать не будут.
Мистер Ливерседж осторожно отпил из бокала. Ощущая, как по его телу разливается приятное тепло, он начал чувствовать себя гораздо лучше.
– А это, сэр, весьма грубое наблюдение, – произнес он. – Более того, вы совершенно ничего не добьетесь, действуя поспешно и необдуманно. – А впрочем, что было, то было, капитан Уэйр. Кто старое помянет, как говорится… Возвращение его светлости в семью для меня огромная радость!
– Ах ты, гадкий лицемер! – воскликнул капитан. – Теперь ты требуешь за его светлость выкуп!
– Ну а как вы хотели? – деловито произнес мистер Ливерседж. – Надо же мне на что-то жить, в конце-то концов!
– Вам все равно недолго осталось! Уж об этом-то я позабочусь!
– Я вас понял! – кивнул мистер Ливерседж. – Но вы заблуждаетесь, сэр! Я не прошу выкуп у вас! Для его светлости это ничто! Рискну предположить, он с радостью заплатит. Знаете ли, он вполне может считать, что его жизнь стоит дороже!
– Вот что я вам скажу! – оборвал Ливерседжа Гидеон. – Его светлость не заплатит вам ни единого фартинга! Вместо этого, мистер Ливерседж, мы с вами отправимся туда, где сейчас находится его светлость! Если я увижу его в добром здравии, целым и невредимым, возможно, тебе удастся избежать наказания, хотя я за это не поручусь!
Мистер Ливерседж, откинувшись на спинку дивана, забросил ногу на ногу.
– Полно, капитан Уэйр! Что вы, в самом деле, закусили удила! – спокойно произнес он. – Вы только вдумайтесь! Я полагаю, вам очень хочется упечь меня в Ньюгейт, но если вы обратись к властям, то убьете его светлость. Буду с вами откровенен. Ежели я не вернусь, и притом спешно, во временное пристанище его светлости – разумеется, совершенно его недостойное! – я очень боюсь, что найдутся люди, не такие мягкие, как я, которые положат конец его земному существованию. И это, согласитесь, будет очень прискорбно! Но как же вам предотвратить беду? Вы действительно можете упрятать меня в какую-нибудь отвратительную тюрьму, однако не заставите выдать местонахождение его светлости. Я терпеть не могу банальные и вульгарные выражения, но вынужден обратить ваше внимание на то, что вы в тупике, сэр!
– А вы, я смотрю, все рассчитали? – хищно улыбаясь, заметил Гидеон.
– Сэр, – многозначительно произнес мистер Ливерседж, – если хочешь преуспеть в значительных предприятиях, то иначе и быть не может! Я слышал, герцог – и сейчас, капитан Уэйр, говорю о его светлости герцоге Веллингтоне, а не о его светлости герцоге Сэйле, – так вот, герцог Веллингтонский когда-то сказал, что ему очень помогают веревки. Если что-то не получалось, то, по его словам, он завязывал узел и шел дальше. Очень ценный принцип, сэр, и я всегда стараюсь использовать его в своих делах. Я, завязав узел, иду дальше!
– Все хорошо, пока узел не развяжется, – ответил Гидеон. – Но этот узел точно долго не продержится! Если бы мне в поисках кузена пришлось прочесывать всю Англию, я, возможно, и вынужден был бы договариваться с вами. Однако все гораздо проще, мистер Ливерседж. У меня имеется козырь, которого вы, наверное, никак не ожидали. Сегодня я получил письмо от кузена. Он написал мне из «Белой лошади» в Балдоке. Поэтому мы с вами, занятный мой мерзавец, завтра едем в Балдок, – добавил капитан, с удовлетворением наблюдая за переменившимся в лице гостем. – А когда мы приедем в Балдок, то либо вы сами отведете меня туда, где заперт мой кузен, либо я отведу вас в ближайший суд. И позвольте мне также сообщить вам, сэр, что даже если мне придется задействовать всех сыщиков Лондона и всех констеблей Хертфордшира с добровольцами в придачу, я позабочусь о том, чтобы они перевернули вверх дном все жилые дома и все сараи в радиусе двадцати миль от Балдока!
Глядя на горящее негодованием решительное лицо хозяина дома, мистер Ливерседж думал о том, что ему трудно было бы не поверить. Капитан Уэйр явно относился к числу людей, которые без малейших колебаний прибегали к самым крайним и чрезвычайно неприятным мерам. Более того, сокрушенно размышлял мистер Ливерседж, он, скорее всего, еще и удовольствие получит от того, что поставит на уши Хертфордшир. И было ясно, что он это сделает, ведь никто не откажется отдать все силы розыскам такой важной персоны, как герцог Сэйл. Мистер Ливерседж представил себе чувства мистера Миммса, если поисковый отряд явится в «Синицу в руках», как это непременно и случится. Когда безжизненное тело герцога укладывали в одном из подвалов, протесты мистера Миммса были столь же громкими, сколь и бесполезными. Он не являлся человеком, стремившимся навлекать на себя неприятности, однако внимания властей Хертфордшира ему избежать все же не удалось. Поэтому не вызывало сомнений то, что его заведение станет одним из первых, куда явится полиция.
Также мистер Ливерседж не мог полагаться на забывчивость работников почты. Он готов был поставить десять к одному, что какой-нибудь въедливый клерк припомнит, как держал в руках письма, адресованные мистеру Ливерседжу. Оттуда потянется цепочка, которая, вполне возможно, приведет в Бат, где живет множество людей, мечтающих добраться до мистера Ливерседжа. Этот господин не относился к числу тех, кто склонен к самобичеванию, но в тот момент готов был признаться самому себе в нескольких ошибках. Понятное дело, он не мог винить себя в том, что капитан Уэйр так и не увидел в его предложении собственной выгоды. Но, возможно, с самого начала было мудрее отказаться от своей великой военной хитрости в пользу более простого, однако надежного плана и ограничиться требованием выкупа у герцога. Мысль о том, что у него в кармане уже мог лежать чек на крупную сумму, выписанный его светлостью за свое освобождение, причиняла Ливерседжу нестерпимую боль. Он с отвращением смотрел на капитана, пытаясь понять, что могло заставить герцога делиться своими тайнами с таким омерзительным типом. Ему с трудом верилось, что капитан Уэйр вообще может испытывать какие-то нормальные чувства, поэтому, когда в конце концов Ливерседж заговорил, в его голосе уже не было прежней уверенности:
