– Слушайте, дайте я вам помогу, – предлагает мужчина. – Где она может быть, как вы думаете?
Я испускаю вопль отчаяния.
– Не знаю, где угодно. Если бы я знала! Ох, где же они?
– Успокойтесь, – советует он.
Если бы мой взгляд мог жалить как змея, я бы убила его на месте. Наконец я нахожу нужные ключи. Где же Ив, когда она так нужна мне? Угораздило ее заболеть именно сегодня. Я быстро пишу на листке бумаги «Вернусь через полчаса» и прикалываю его к двери.
– Ладно, вот что мы сделаем, – властно говорит мужчина. – Мы пойдем к станции метро и магазинам. Вы ступайте через парк, я пойду по дороге. Если найдете ее, свистните вот так. – Он сует пальцы в рот и громко свистит. – В классе это действует, – добавляет он.
Я тяжело вздыхаю.
– Не умею. Мне всегда хотелось научиться.
– Что ж, тогда возьмите свисток. Я учитель, – торопливо объясняет он. – Всегда ношу его с собой на всякий случай. – Он роется в черном рюкзаке и вытаскивает веревочку, к которой привязан красный свисток, и вешает мне его на шею. – Она убежала когда? Пять, десять минут назад? Она наверняка не ушла далеко.
– Как ваше имя?
– Марк.
– Спасибо, Марк, – кричу я ему, и мы направляемся в разные стороны.
День сырой и сумрачный. В парке почти безлюдно.
– Беллс! – Я бегу по дорожке, выкрикивая: – Беллс, ты где?
Я прохожу мимо мужчины в наушниках. Может, он знает, где она? Решаю спросить и трогаю его за плечо. Он вытаскивает из ушей затычки.
– Извините. Я потеряла сестру. Она невысокая, четыре фута, с короткими волосами. – Я вглядываюсь в его безучастное лицо, ожидая хоть какой-то реакции. – И она ходит, раскачиваясь, – сообщаю я.
Нет, бесполезно.
– Нет, я не видел ее, – мямлит он и вставляет в уши затычки.
Впереди идет парочка. Девушка засунула руку в задний карман джинсов своего бойфренда.
– Эй, простите… эй, эй! – Я бегу за ними. Они удивленно оборачиваются. – Простите. Я потеряла сестру. Она низенькая. Вы не видели ее? – умоляюще спрашиваю я. Ну пожалуйста, скажите, что видели.
– В чем она одета? – интересуется девушка.
В чем одета? Хороший вопрос.
– Маленькая шляпка с вышивкой и штаны-дангери, – торопливо описываю и, не получив ответа, добавляю: – И что-то вроде футболки со стикерами.
– Вы описали меня. – улыбается парень. – Это что, шутка такая? Какое-то шоу, да? «Грэм Нортон»? – Он начинает крутить головой, отыскивая спрятанные телекамеры.
Я сердито смотрю на него, потом перевожу взгляд на девушку. Она задумчиво жует жвачку, потом пожимает плечами.
– Мы только что пришли сюда и никого не видели. Желаю вам благополучно найти ее. – И они идут дальше, ее рука по-прежнему уютно покоится в его заднем кармане. Я понимаю, что это один из знакомых нам моментов, ну, когда ты видишь чью-то беду и радуешься, что она приключилась не с тобой. И идешь или едешь дальше. Я чувствую себя как девчонка, у которой отказала ее видавшая виды старая тачка, а все мчатся мимо, и никто не остановится и не предложит помощь. А у нее нет ни телефона, ни чего-то еще, и всем на нее наплевать. Я достаю мобильный и тут же понимаю, что не знаю, кому звонить. Сэму?
– Я на конференции. Позвоню позже. Да, вот еще что – сегодня вечером я задержусь, – любезно сообщает Сэм.
– Она убежала, – с отчаянием говорю я. – Что мне делать?
– Кэти, извини, но что я могу сделать здесь, за этим чертовым письменным столом? Или ты хочешь, чтобы я приехал и помог тебе ее искать? – спрашивает он таким тоном, словно сама мысль об этом абсурдна.
– Нет, Сэм. Тогда ты стал бы другим человеком, приятным, – резко отвечаю я и нажимаю на кнопку отбоя. Зачем я позвонила ему? Если Беллс вернется, я скажу ей, что все пустяки. Подумаешь, несколько бирок! Я пришью их на место, никто и знать не будет. Беллс, пожалуйста, вернись! Больше мне некому позвонить. Я словно опять оказалась в нашем маленьком, закрытом мирке, отрезанная от всех.
– Простите… ей двадцать два… четыре фута десять… – я описываю сестру новому встречному.
– Нет, я не видел ее, – отвечает он.
ПОЧЕМУ НЕ ВИДЕЛ? Мне хочется наорать на него. ТЫ ЧТО, ОСЛЕП?
– По-моему, двадцатидвухлетняя особа может сама о себе позаботиться, – заявляет он, уходя.
Я набираю папе, хотя ясно, что это безумие. Что он может сделать, находясь в другой стране? Гудки в трубке. Папа не отвечает. Он ведь обещал мне, что будет держать свой мобильный включенным – на всякий случай. Я закрываю рот ладонью, пытаясь заглушить долгий, протяжный стон отчаяния. Я не знаю, что делать, кого просить, где искать?
– Я потеряла свою сестру. Вы не видели мою сестру? – спрашиваю я женщину, сидящую с газетой на скамейке. Где-то вдалеке слышится знакомый стук колес. Что, если Беллс села в поезд и отправилась куда-то?
– Как она выглядит, милая? – интересуется женщина, судя по всему американка.
Я хочу повторить все, что говорила прежде, но вместо этого начинаю рыдать. Это ужасно, но я поняла, что не могу сдержаться и остановиться. Я закрываю лицо руками. Что я наделала? Беллс, прости меня! Зачем я наорала на тебя? Она может попасть под колеса. Может, ее уже нет в живых, по моей вине. Я поднимаю голову. Американка протягивает мне одноразовый платок, который вынула из сумочки.
– Как она выглядит? – участливо повторяет она. – Ничего, мы найдем ее. Она наверняка где-то близко.
Я благодарно улыбаюсь ей сквозь слезы. Ее пышные золотисто-каштановые волосы, такие же, как у мамы и Беллс, укрощены множеством заколок. В такой пасмурный день она в темных очках, и это кажется странным.
– Если вы видели девушку, которая не сливалась с толпой, – я шмыгаю носом, – это была она.
Она советует мне немного посидеть и прийти в себя. Я смотрю на детскую площадку, где несколько молодых мам раскачивают детей на качелях, а мальчишки гоняют мяч. Под деревом два мальчугана оттачивают свои навыки в боксе. Один из них надел на руку специальную рукавицу, а другой лупит по ней кулачками. Я рассказываю американке про нашу ссору, про Беллс. Я невольно удивляюсь, как легко рассказывать этой незнакомой женщине про нашу семью.
– Простите, что я плачу, – оправдываюсь я.
– Бросьте вы это! Извиняться за свои слезы – это так по-британски. Вы прошли через травмирующий опыт, поэтому имеете право на эмоции. Кто это там свистит?
Я оборачиваюсь и вижу Марка. Он тяжело шагает, поддерживая под руку Беллс.
– Слава богу! – Я вскакиваю со скамейки с огромным облегчением.
– Вам не бога надо благодарить, – замечает американка; ее темные очки теперь сползли на кончик носа. – Вам надо благодарить этого приятного молодого человека.
