– Да, Кэти, обязательно. Милое фото. Спасибо, Кэти. Спасибо.
Кондуктор испепеляет меня взглядом и наконец дует в свисток. Я бегу по платформе рядом с вагоном. Беллс машет мне, я машу ей в ответ, слезы льются по моим щекам.
– Пока, Беллс. Пока. – Я взмахиваю в последний раз.
Я останавливаюсь и тупо гляжу вслед поезду, не зная, что делать дальше. Потом поправляю платье, откидываю назад волосы и тяжело вздыхаю. Ты уходишь, а жизнь продолжается, говорю я себе. Тут мне в голову приходит утешительная мысль, и я улыбаюсь. Ведь я могла расстаться с Беллс, ничего ей не сказав, но этого не случилось. Я сказала ей, как мне было приятно видеть ее рядом; я почувствовала, что это хорошее начало. Крошечная частица моей семьи вернулась ко мне.
Я ухожу с опустевшей тихой платформы и возвращаюсь в нормальный, суматошный мир.
22
Дом показался мне жутковато тихим, когда я вернулась в него. Я спустилась на кухню, почти ожидая, что увижу, как Беллс сидит в углу, ест самодельные мюсли и тычет пальцем в скульптуру из молочных бутылок. Я ткнула вместо нее. Мне захотелось увидеть что-нибудь из ее вещей – книгу рецептов, пустую бутылку из-под диетической коки или противень, оставленный на столе. Но кухонный стол блестит чистотой. Мне даже не хватает песен Стиви Уандера. Не хватает почти так же, как в детстве, когда в доме перестала звучать мамина классическая музыка. Я включила радио – хоть какой-то шум.
Мне надо подготовиться к работе, но я никак не могу настроить себя на деловой лад. Я поднялась наверх, подошла к нашей спальне и невольно еще раз заглянула в спальню Беллс. В комнату опять вернулась белизна. Я решила убрать из угла лампу, но передумала. Пусть останется там. Мне так нравится.
Я долго стою под душем. Когда горячая струя ударяет мне в лицо, я вспоминаю о Сэме. Что мне делать? Пора сказать ему «прощай»? Но если мы расстанемся, где мне жить? Не пора ли мне купить собственное жилье? Мне почти тридцать. Что меня останавливает?
Я всегда жила у бойфрендов, избегая тягот ипотеки. Каждый заработанный пенни я вкладывала в свой бизнес. Так я плыла по течению десяток лет, фокусируясь на карьере и переходя от одного разочаровавшего меня партнера к другому. Невинности я лишилась в восемнадцать лет со Скоттом, электриком; его руки были покрыты татуировкой. Я познакомилась с ним, когда готовилась к выпускным экзаменам. Мы провели шесть чудесных месяцев. Я перебралась в его комнатку. Мама упрекала меня, что я совсем забросила родительский дом. «Ты приходишь домой, лишь чтобы помыться и бесплатно поесть», – ворчала она. Я и вправду была постоянно голодная, потому что мы могли себе позволить только кукурузные хлопья и опять кукурузные хлопья. И как мы радовались, когда обнаружили, что из мороженых фруктов и сливок можно приготовить новое блюдо – что-то наподобие крем-брюле.
Потом был Алекс, певец и гитарист, он разъезжал по стране с концертами. Я училась в художественном колледже в Лондоне и тут же поселилась у Алекса, чтобы не связываться со студенческим общежитием. Его квартира больше напоминала нору, но это не имело значения. Мне нравилось говорить маме, что я встала на ноги. Мне хотелось кричать: поглядите на меня – я в Лондоне, у меня есть бойфренд, жилье и я изучаю в колледже искусство.
Наша любовь с Алексом постепенно выдохлась. Следующий бойфренд разбил мое сердце, переспав с моей приятельницей Фран, с которой мы снимали квартиру. Он учился на архитектора, был разумным и приличным парнем; я даже представить себе не могла, что он способен на такую подлость. Я дала себе слово, что больше никогда так не подставлюсь. Так что после этого у меня была серия легких, ленивых романов. Вот, к примеру, мой бойфренд-композитор, который был перед Сэмом, всегда работал за рубежом, так что я вела одинокий образ жизни. Эмма всегда говорила, что лучше уж никаких отношений, чем такие, которые никуда не ведут; лучше быть одной, чем в плохой компании.
Я знаю, что в число ее любимцев Сэм не входит…
Я намыливаю голову, шампунь пенится на моих ладонях. Если мы с ним расстанемся, я потеряю это удобное место, которое так близко от моей работы. Я буду скучать и по парилке – у кого еще есть такая роскошь?
Эти мысли меня даже смешат. Ладно тебе, Кэти, ведь не из-за этого же ты живешь с парнем. Как же любовь и привязанность, страсть и нежность? Как насчет того, чтобы ставить благополучие своего ближнего выше собственного? Способна ли я умереть за Сэма? Еще две недели назад мне очень нравилось быть с ним рядом. При всех его недостатках у него есть и хорошие черты. Он забронировал для нас дорогой отель на уик-энд. Он повезет меня кататься на лыжах на Рождество. Он уверенный в себе, успешный, может быть обаятельным. Мне очень нравятся наши тайные танцы на кухне. Когда мы с ним познакомились, он окружил меня таким вниманием, что я почувствовала себя королевой. Он поддерживает мой бизнес. Взять хотя бы то, как он организовал модный показ в доме его клиента. Если бы мне кто-нибудь сказал тогда, что я захочу уйти от него, я бы рассмеялась. Разве можно так измениться за две недели? Не пожалею ли я потом, если сейчас потороплюсь?
Возможно, нам надо поговорить, по-настоящему поговорить о реальных вещах. Например, я хочу больше знать о его семье. Мне хочется, чтобы он рассказал мне про своего отца. Если у нас есть шанс остаться вместе, мы должны быть честными друг с другом. Я понимаю, что сама виновата во многом, потому что ничего не рассказывала ему про Беллс. Если мы разбежимся, мне будет не хватать нашего стиля жизни. Но достаточно ли этого для меня теперь?
Я закрываю магазин, но идти домой нет желания. Беллс принесла жизнь в дом Сэма, а теперь он опять превратился в выставочный образец. Я иду в бар через дорогу и заказываю себе вина. Выпиваю полбутылки. Через час звонит мой мобильный; на экране высвечивается номер Сэма. Я пропускаю его. Он звонит еще, но я не отвечаю.
Если бы ты могла написать сценарий своей жизни, что бы ты написала? Это еще одна избитая фраза, которую Сэм бросает мне время от времени, но эта хотя бы что-то значит. Я бы не сидела здесь, не имея за душой ничего, кроме вереницы рухнувших романов. И все-таки я могу что-то сделать, говорю я себе. Достав мобильный, я решаю позвонить Эмме. Но не делаю этого. Я знаю, что она мне скажет. Пора принимать такие решения самостоятельно. Хватит ковылять на ничейной земле. Да, теперь я точно знаю, что мне делать.
Поздно вечером я возвращаюсь к Сэму и вижу, что он сидит на диване и читает «ФТ».
– Нам надо поговорить, – говорю я, подходя к окну.
Он откладывает газету.
– Если насчет вчерашнего вечера, то давай не будем, ладно? Это была глупая бравада, Кэти. Ты знаешь, как я веду себя с парнями, особенно с Магуайром. Все это я говорил не всерьез.
Не уверена, что мне это интересно. Я понимаю, что не злюсь и не досадую на обман. Я вообще ничего не чувствую.
