– Тетя Агнес, ты выглядишь чудесно, – говорю я.
– Спасибо, милая. – На ее миндалевидных глазах трепещут ресницы.
– Поделись секретом.
Она улыбается.
– Я больше не жарю картофельные чипсы и не делаю пирожные «Черный лес».
Мы надеваем бумажные колпаки, говорим глупые шутки и зажигаем фейерверки. Беллс получает змею. Змея напоминает коричневую таблетку, но когда ее зажигают, превращается в черную мамбу. У меня ковбой курит сигарету и выпускает дым. В полночь мы все выпиваем за мамино здоровье. Ее щеки раскраснелись от шампанского, и она выглядит по-настоящему расчувствовавшейся. Ее волосы еще пока очень короткие и мягкие, словно пух. Она по-прежнему покрывает голову узорчатым шарфом. Беллс спрашивает, можно ли ей взглянуть еще раз на шрам; мама берет ее руку и проводит ею по своей голове.
Все вместе мы смотрим «Кто хочет стать миллионером?», специальный новогодний выпуск. Это моя последняя ночь дома. На следующий день я должна вернуться в Лондон.
– Надо же! Этот кретин еще звонит другу. Ведь это «Д», идиот! – переживает папа. В это время звонит телефон.
– Может, это он тебе звонит, па, – предполагаю я.
– Милый, ты можешь взять трубку? – спрашивает мама, не отрывая глаз от экрана.
Через несколько секунд папа возвращается в комнату.
– Это Марк. – Папа передает мне трубку и снова садится в свое большое кресло.
Я возвращаю ему телефон.
– Меня нет, – шепчу я одними губами.
– Марк, она может тебе перезвонить? – Папа кладет трубку. – Кэти, я не люблю лгать. Обязательно позвони ему. – И он снова сосредотачивается на телевизоре.
– Почему ты не захотела поговорить с Марком? – спрашивает мама.
Я делаю вид, что не слышала ее вопроса.
– Кэти? – настаивает мама. – Что-то случилось?
– Он переезжает, – отвечаю я.
– Может, твой старый отец что-то пропустил? Что тут плохого? – Папа говорит, не отрывая глаз от экрана.
– Он переезжает в Эдинбург.
– Хм-м, – произносит папа. – Ты будешь скучать. Он очень приятный парень. Что он будет делать в Эдинбурге?
Родители никогда ни черта не понимают, думаю я.
– Ой, дорогой, помолчи, – говорит мама. – Ты, как всегда, ничего не понял. – Она поворачивается ко мне. – Я не слепая. Что-то там происходит, не только переезд Марка. Почему ты не поговоришь с ним?
– Я не хочу, понятно? Пусть все будет так, как будет.
Мама нетерпеливо вздыхает.
– Да ладно тебе, Кэти.
– Хорошо. – Я сдаюсь. – Мне он очень нравится. Но какой в этом смысл, если он уезжает?
– Случаются и гораздо худшие вещи. Это не конец света, верно? И это не означает, что ты больше его не увидишь, – рассуждает она.
– Я знаю, но… Я так привыкла к тому, что он близко, вот и все. Я правда буду скучать без него. Мы с ним родственные души.
Мама косится на папу, смотрящего телевизор.
Мы с ней улыбаемся.
– Он был очень хорош в молодости, – шепчет мне мама.
– Вы представляете? Он обратился к залу! – возмущается папа. – Они не знают!
– Вероятно, для тебя это звучит так… – Я не могу подыскать подходящее слово – после всего, через что прошла мама. – …Так глупо.
– Нет, дорогая. Глупо будет, если ты ему ничего не скажешь. Когда ты теперь его увидишь?
– Завтра вечером он будет отмечать свой день рождения. В Баттерси. Приедут его родители, и все такое.
– Ты ведь тоже пойдешь?
Я нерешительно пожимаю плечами.
– Ты любишь его? – спрашивает Беллс. Она лежала на полу, опираясь на локти, и смотрела телевизор. Я даже не думала, что она слушает, потому что она молчала.
– Нет, – бормочу я, застигнутая врасплох ее прямотой.
– Тупая Кэти.
– Я не тупая, – огрызаюсь я; меня давным-давно, пожалуй, с детства, никто не называл тупой.
– Тупая, правда, ма?
– Перестань называть меня тупой, – возмущаюсь я. Потом вспоминаю, как я твердила Беллс, какая она тупая, когда сестра срезала бирки с маек.
– Ты любишь Марка? – спрашивает мама.
– Да, ты любишь Марка? – подключается папа.
Я закрываю лицо руками.
– Ох, милая, послушай меня. По-моему, ты права, Беллс, – произносит мама. – Она глупая, раз ничего ему не говорит.
Теперь все выжидающе смотрят на меня.
– Как я скажу ему? Он уезжает. У него есть подружка.
Мама пожимает плечами.
– Что тебе терять?
– Мою гордость? – нерешительно спрашиваю я.
– Что ж, риск есть. Но тебе надо задать себе такой вопрос: Марк стоит того?
Я думаю не больше секунды.
– Да. Я никогда не встречала такого, как он.
– Что ж, в таком случае выпей водки, ступай на его вечеринку, подойди к нему и прояви смелость. Скажи ему все, что ты чувствуешь. Если он любит свою девушку, смирись с этим и живи дальше. Но, по крайней мере, ты будешь знать, что у тебя хватило смелости сказать ему об этом. Чтобы потом не сожалеть о вещах, которые ты не сделала, Кэти.
– Верно, – подтверждает папа.
– Может быть, не судьба, – бормочу я, оправдываясь.
– Это удобная отговорка. Но так говорят только трусливые люди, – фыркает мама.
Мы с мамой стоим на верхней площадке. Сейчас мы разойдемся по своим спальням.
– Купи себе новое платье для вечеринки, – советует мама, погладив меня по щеке. – Не надевай черное. Надень красное, – настаивает она. – Оно пойдет к твоим темным волосам. А волосы подними повыше.
– Что-нибудь еще сделать? – улыбаюсь я.
– Нет, только это.
Мы целуем друг друга.
– Спасибо. – Я обнимаю ее. – Я люблю тебя. – Впервые с детства я говорю ей это.
– Я тоже тебя люблю. – Впервые с детства она тоже говорит мне это. Я чувствую тепло ее рук и понимаю, что именно его мне не хватало много лет.
