Генерал меж тем задумчиво подходит к окну:
— У нас с вами имеется один-единственный шанс, Вячеслав Викторович…
Один?..
— …Здесь, во Владивостоке, сейчас находится граф Витте. Прибыл как посланник императора для возможных переговоров с японцами… — Немного успокоившись, он вновь садится напротив, открывая портсигар. — Которых, как я понимаю, не потребуется… В Маньчжурии для нас все складывается крайне неплохо. Японская армия отступает по всему фронту, избегая генерального сражения…
Еще одна нестыковка! Какая уже по счету? Про Витте я и так знаю. Но… В моей истории мирные переговоры проходили в Портсмуте, в США! Настолько все переменилось вокруг, что… Нужны ли будут мои знания кому-то еще? О несуществующем прошлом твоего времени, а, Слава? Своим появлением ты изменил многое. Если не все…
— …Войска вот-вот выйдут к Мукденским позициям, а там… — Отлично видно, как близка эта тема Мищенко. Вспомнив об армии, он будто расцвел! А здесь я со своим враньем, и вообще… Причина твоего отпуска вовсе не в ранении, я-то знаю!
Словно прочтя мои мысли, генерал вновь становится серьезным:
— …Прибыв во Владивосток поздно ночью и наведя справки о вашем местоположении… И тех, кто его вам организовал… Что не составило особого труда, надо сказать: город невелик, а меня в войсках все же знают… — Угрюмо усмехнувшись, Мищенко выпускает к потолку облако дыма. — Получив нужную информацию, с рассветом я немедленно отправился к Сергею Юльевичу на аудиенцию. Будучи принят им довольно быстро, без обиняков дал понять, что лицо, владеющее крайне важной государственной информацией… — На этом месте Павел Иванович делает паузу, прищуриваясь. — То есть вы, господин Смирнов, задержаны в интересах некой группы крайне высокопоставленных господ. Которые этой информацией собираются воспользоваться. В личных, вероятнее всего, целях… В том, что ваша информация бесценна для государя, я дал Сергею Юльевичу слово чести. Не раскрыв ее содержания. Этого оказалось вполне достаточно.
Еще бы… Слово такого человека — кремень! Кто ж не знает…
Замерев, я слушаю, не дыша. Из уст генерала с каждым звуком, каждым произнесенным словом звучит моя судьба. И от того, что он скажет дальше, будет зависеть…
— …Узнав, что за господа вами интересуются и где вы находитесь, Сергей Юльевич несколько приуныл, надо сказать… И было отчего: я не великий дока в интригах при дворе… — На этом месте генерал вновь встает, начиная прохаживаться, заложив руки за спину. — Но, идя к премьер-министру, все же имел представление, что тот является давнишним недругом сей группы лиц. Пришлось пойти ва-банк…
Здесь Павел Иванович замолкает, будто о чем-то вспомнив. Остановившись напротив, оценивающе смотрит на меня, что-то обдумывая. Придя, очевидно, к какому-то выводу, коротко заканчивает:
— Не вовремя вы солгали с отречением, конечно… Крайне не вовремя… — Раздумывая, он подходит к фотографии друга. — Но делать нечего. Что случилось, то случилось, а в определенных обстоятельствах, кто знает… — Генерал не договаривает, замолкая. — Здесь важно будет, кто первый отправит телеграмму в Петербург… — Поправляя портретную рамку, смотрит на часы. — Времени у нас мало! От того, что и как вы на встрече скажете, будет зависеть многое. Самое мизерное из которого — наши с вами судьбы… Рекомендую говорить исключительно правду! Все то, что рассказывали мне. До здания городской управы, где Витте вас ожидает, пути четверть часа, так что — вперед!
Бодро выпрямившись, Мищенко по-военному впечатывает шаги в сторону выхода.
Бросив прощальный взгляд на курицу, к которой так и не притронулся, я торопливо иду вслед.
Цокот копыт под ногами. Сколько я уже наслушался этого звука под собой? Впервые он застал меня в Гунчжулине, где обещал радужные перспективы и будущие свершения. Любовь, возможно… Прошло немного времени, и я слушал его средь сопок Маньчжурии — он нес с собой смерть и кровь. Более глухой, мрачный цокот — там земля с травой под ногами лошадей… Теперь этот звук вновь со мной, и на сей раз о булыжную мостовую — звонкий, веселый даже звук! Куда приведешь ты меня на сей раз? В тюрьму? На виселицу? В Зимний дворец? Я не знаю…
Путь по городским кварталам чудится мне бесконечно долгим. Кажется, людные улицы никогда не закончатся, и это жуткая пытка ада — все время скакать по ним с тревогой внутри, ожидая самого страшного…
Мы с денщиком держимся в генеральском арьергарде, где-то следуя рысью, а где-то переходя на шаг, временами почти останавливаясь. Извозчичьи пролетки, телеги с фуражом, кавалерия — толчея на главных улицах поразительно похожа на час пик в Москве! Бессознательно выискивая глазами синие мундиры военных жандармов, я ничуть не сомневаюсь в том, что поиски меня уже начались. И, скорее всего, весьма активно!
Вот мелькнул небесный цвет, и тело сжимается в упругий ком! Но — нет, это всего лишь кусок моря показался за деревьями…
Слева вновь отдало синевой, и по спине бежит мокрая струйка… Опять ошибся: рисованная вывеска над магазином «Морской даръ», на ней глазастая рыбина высунулась из воды…
— Держи, держи!.. — доносится до меня, и желание скинуть с плеча винтовку нивелируется лишь чудовищным усилием воли. — …Держи, родимый! — Здоровенный парень сгружает с повозки большую бочку. В десятке шагов от нас, у продуктовой лавки. Суетящийся рядом приказчик в кепке забегает то справа, то слева, опасаясь, что тот уронит. Зря, надо сказать, мышцы у парня что надо. — Держи же ты, стервец! — Остановившись наконец спереди, обеими руками поддерживает ценный, видно, груз. — Держим! — С этими словами приказчик удовлетворенно успокаивается.
Не успеваю я облегченно вздохнуть, как раздается вновь:
— Вон он!.. — это уже позади. Кричат мужским, уверенным голосом.
Поймали, настигли?!. Все пропало…
Обреченно оборачиваюсь за спину. Арестовывайте, че там… Сил больше нет!
Две дамы в сопровождении пожилого господина задрали головы, мужчина указывает пальцем вверх.
— Вон он, флюгер! Тот самый, помните, я рассказывал? — Довольный собой, глава семьи сияет от счастья.
— Ах, какой шарман… — восторгаются вместе с ним женщины. — Божественно!
Невольно задираю голову тоже. На макушке здания слева действительно художественно выполненный ветряной указатель. Летящая птица — по-моему, журавль…
«Держи», «вон он», «скорей», «возьми»… «он…» наконец! Сколько еще синонимов неизбежности можно придумать для человека, разыскиваемого за побег? Чтобы тот ежесекундно затравленно вздрагивал? Сто? Тысячу?.. Могуч и богат словами русский язык…
Забыв впопыхах уточнить у Мищенко — а куда, собственно, мы едем, и где меня поджидает этот самый Витте, — сейчас я вынужден об этом лишь гадать. Спрашивать поздно, да и можно предположить, что посланник царя явно не станет ютиться на задворках. Так и есть: Светланскую улицу, на которую мы свернули, можно сравнить разве что с Невским проспектом в Питере. Или с Тверской в Москве — во всех случаях это главная городская артерия. Не доводилось бывать в этих городах в начале двадцатого века, но, подозреваю, различия не столь многочисленны…
