Наконец дверь распахивается, и в открывшемся проеме появляется секретарь-Марио, услужливо ведущий под локоть стройную женщину в шляпе:
— …Сударыня, я обещаю вам, что как только его высокопревосходительство освободится…
В эту секунду девушка подымает голову, и из-под полей головного убора с большими полями показывается заплаканное лицо. Огромные глаза, полные слез, останавливаются на мне. Будто смайлик в социальных сетях: пара глазищ таких, и ничего больше… Смех один…
Только не здесь… Нет-нет-нет, только не сейчас! Откуда?.. Такое бывает лишь в кино, мать вашу!.. Ну, НА ХРЕНА??? Скажите еще, что она ходила просить за меня?!. У самого Витте? Ха!!! Чушь собачья… Чушь, бред и… Не бывает так!!! Со мной — точно!
Всем женщинам нужно лишь одно: бабло и успех! И на хрена им разжалованный поручик? Каторжник практически! Жены декабристов, скажете?!. Нет их в помине! Я-то знаю, сколько баб у тебя было, ну?
Предпоследняя — бросила сразу после аварии, когда передо мной торчала угроза инвалидности. Прямым текстом заявила, что «дом-то ты уже не построишь, Слава, так что…». Правда, не ожидала, дура, что я смогу полностью восстановиться… Что и сделал. И не в последнюю очередь — ей назло.
Те, что были до нее? Бывали, да. У одной вскрыл переписку в соцсетях — любовник. Другая — испарилась, когда влез в долги. Еще одна — мечтала прописаться в городе, тьфу… Да и та, что осталась на берегу моря… Положа руку на сердце, совсем не уверен, что все еще одна. Три месяца срок солидный, а та… Девица бойкая!
И уж точно, это могу сказать со стопроцентной уверенностью: ни одна из тех не побежала бы просить за меня у премьер-министра. Зуб даю! Учитывая короткое знакомство и отсутствие материальной выгоды — по-любому! Всегда в этой жизни приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы… А тут…
Миллион мыслей проносится в голове за долю секунды. Заплаканные глаза Елены Алексеевны наконец останавливаются на мне. И без того огромные, они открываются еще шире, взирая на меня из-под длинных ресниц. Удивление, радость, недоверие, страх… боль — все это мгновенно отражается в ее взгляде…
— Прошу, ваше превосходительство! И вас, господин… — Секретарь уже оставил девушку в покое, делая приглашающий жест.
— Смирнов! — подсказывает ему Мищенко, делая шаг к двери. При звуке моей фамилии девушка вздрагивает.
Не в силах сдвинуться с места, я будто прирос к полу, глядя на Куропаткину. Что называется, не в силах отвести взгляда… Та, в свою очередь, на меня — казачья форма, надо полагать, изумления не убавила… Надо что-то делать!.. Не смогу ее потерять во второй раз! Нет, не отдам! Моя!!! Теперь — уж точно!
Под изумленным взглядом Мищенко я делаю к ней два быстрых шага. Невежливо оттолкнув по дороге какого-то дядьку с бантом на груди — пшел вон!
Запах духов все тот же… Нежный и удивительный! Как те цветущие акации, что растут у входа в ее дом…
Наплевав на окружающих, на вытянувшегося секретаря и самого Витте, я нагибаюсь к ее уху:
— Дождитесь меня, умоляю! Хорошо?.. — Мой шепот, кажется, слышат все окружающие. Плевать! Это моя женщина!
Ну же? Ответь, скажи, что да! И все будет хорошо: я поговорю с Витте, спасу твою Россию и тебя с нею… Буду с тобой до конца своих дней! Не знаю еще как, но буду — точно! Клянусь тебе! Ну?..
Хоть бы легкий кивок в ответ! Хоть движение ресницами! Один взгляд? Но — нет. Молча отстранившись, она гордо разворачивается в сторону выхода. Стук каблучков о дубовый паркет и прямая спина — вот все, что мне достается… Женщина!
Не знаю, дошел ли до окружающих весь трагизм мизансцены? Или просто подумали: невоспитанный грубиян-казак на глазах у честного народа позволил себе шепнуть что-то даме? Какой баналит! И куда только смотрит генерал, что привел с собой это быдло? Вот она, наша армия…
Крепкая рука берет меня под локоть, сжимаясь на сгибе.
— Нас ждут, господин Смирнов… — Спокойный голос генерала приводит меня в чувство. — Поторопитесь! — Локоть уже, кажется, обхватили кузнечные тиски.
Действительно… Да и с чего ты взял, что ходила сюда она из-за тебя? Придумал? С какой стати ей, даме высшего света, просить за какого-то ряженого уголовника… Который то поручик, то арестант, то рядовой казак? Какие-нибудь дрязги, связанные с папам наверняка… Господином Куропаткиным. Земельные, возможно, да мало ли что? А о тебе… Ты для нее никто, Слава. Оне даже разговаривать не желают непонятно с кем…
И, стряхнув с себя наваждение, я покорно следую за генералом в распахнутую дверь кабинета. Впрочем, на сей раз почему-то без уныния… Возможно, предчувствую, что это вовсе не конец? Хорошо бы!
События последних нескольких дней настолько непредсказуемо повернули мою жизнь с ног на голову, что удивить меня чем-либо сейчас — крайне трудно. И окажись в комнате за столом кто угодно, хоть мать Тереза — и ее принял бы как должное. Удивился бы, конечно, сперва, но поведал бы о будущем, как пить дать. Сказал бы — так, мол, и так, уважаемая мать, но в будущем все — хреново! И если не уделите мне должного внимания, то и грядущее ответит соответствующим образом. Такие вот дела, мать! Единственного не понимаю — так это почему вас звать Сергеем Юльевичем, уж простите за дерзость?..
Впрочем, человек, сидящий напротив, напоминает мать Терезу меньше всего: крупных габаритов фигура в гражданском костюме с аккуратно повязанным галстуком. Из-под высокого лба с зачесанными назад волосами на меня смотрят умные, внимательные глаза. Густая, но тщательно подстриженная борода дополняет образ человека делового, с замашками, как бы это выразиться… Властными, что ли? О таких людях можно смело сказать, что приказывать они умеют и привыкли. Что, в общем, не отменяет их умения схватывать все на лету. Потому-то они там, на самых верхах, и оказались, в общем… Странно, я частенько сравниваю незнакомых людей с теми или иными известными персонажами. Водится за мной такой грешок, бывает… Но в данном случае — ничегошеньки не могу придумать! Как чистый лист!
— Ваше высокопревосходительство, добрый день!.. — Мищенко вытягивается, отдавая честь. — Возвращаясь к нашей утренней беседе… — заговаривает было он.
— Полно, Павел Иванович, отбросим регалии…
Человек неожиданно легко встает из-за стола, подходя к нам. Оказавшись к тому же высоченного роста. Пожав генералу руку, здоровяк не тормозит, переключая внимание на меня:
— Речь в нашем разговоре шла о вас, господин…
Возникает неловкая пауза. Я бессмысленно таращусь на Витте (ясное дело, в голове моей сейчас одна мадемуазель Куропаткина), тот — явно ждет моей фамилии… А Павел Иванович, очевидно, решил, что представлюсь я сам…
— Смирнов, ваше высокопревосходительство! — наконец возвращаюсь я в бренный мир, вытягивая руки по швам. — Вячеслав Викторович!
— Итак, господин Смирнов… — При упоминании моих инициалов граф почему-то задумчиво смотрит на дверь, будто услыхав что-то знакомое. — Павел Иванович сообщил, будто вы располагаете крайне важной и полезной информацией о нашем Отечестве…
