– Увеличить изображение! – рявкнул Стрюцкий. – Ага, но-шпа!
Экран показал, как Юлия присела на корточки и открыла цилиндрик, словно выпуская на пол пленное насекомое. Через минуту в мастерской ниоткуда, буквально из воздуха возник Кирилл – собственной персоной. Порисовав свою обнаженную натурщицу с перерывами на объятия, художник исчез так же внезапно, как и появился. Стрюцкий хотел сразу отправить на Покровку своих громил, но потом передумал и навел справки о Юлии. Факты ошеломили: она оказалась внучкой того самого генерала, который в ГРУ курировал проект «Лилипутин-Форте». А тут как раз пришла важная информация от Снарка – и все совпало. Теперь понятно, почему Подрамников появлялся из ничего и исчезал никуда. Оставалось следить и ждать…
11. Катастрофа
Через неделю Юля отправилась в Дом ветеранов невидимого фронта к дедушке и нашла его в липовой аллее: Степан Митрофанович прогуливался с Артуром Артуровичем, обсуждая, как могла бы сложиться мировая история, окажись Гитлер юдофилом. Увидав внучку, старик обрадовался, но, выслушав, помрачнел: она просила еще чуть-чуть чудесного препарата. Влюбленная женщина буквально расточала лилипутин-форте, постоянно нуждаясь в натуральной величине своего суженого.
Опытный нелегал был недоволен. Во-первых, как всякий советский человек, он не привык разбазаривать казенное добро. Во-вторых, каждый поход к схрону таил в себе опасность. Американцы давно ищут препарат и следят. Но, желая счастья внучке, Степан Митрофанович неохотно пообещал, однако взял с нее слово быть скромней в желаниях. Наутро с первыми лучами солнца генерал встал, сделал зарядку, а на «рыбалку» с саперной лопаткой отправился, когда небо затянуло тучами, опасаясь спутникового слежения. Тщетная предосторожность: не успел бывалый разведчик вынуть контейнер из прибрежного тайника, как его окружили. Старый боец мужественно и метко отстреливался, но силы были неравны, он успел по мобильнику предупредить Юлю об опасности, затем, истекая кровью, разбил рукояткой ТТ ампулы и высыпал препарат в мутные подмосковные воды. Долго еще потом окрестные рыболовы таскали из Роглайки окуней размером с тунца и вьюнов длиной с анаконду. Последний патрон мужественный грушник оставил себе.
Нет, такая концовка мне не нравится. Сделаем по-другому…
…Возле элитного дома с окнами на «Аптекарский огород» слышен визг тормозов, топот и крики. Бережно прижимая любовника ладонью к груди, Юля с балкона смотрит вниз: там вереница джипов. Десятки вооруженных костоломов окружают дом. Она испугана, но, будучи достойной внучкой нелегала, берет себя в руки, глотает таблетку, а оставшийся лилипутин-форте, перегнувшись через ограду лоджии, вытряхивает из пробирок на землю. Белесое облачко достигает газона, серый прогулочный дог, заинтересовавшись упавшими сверху пилюльками, исчезает бесследно, и хозяин с ужасом пялится на опустевший ошейник. Железная дверь падает под страшными ударами. Ворвавшиеся громилы хватают за грудки перепуганного Черевкова:
– Где они?
– Кто-о…
– Она!
Забыл сказать, что Константин Федорович вышел из комы и поправляется на домашнем режиме, иногда его проведывает Гузель.
– Там! – добровольно сдает жену трусливый супруг.
Но лоджия пуста, как голова потомственного либерала. Костоломы находят только надушенное женское белье да пустой цилиндрик из-под но-шпы. Стрюцкий задумчиво вертит в пальцах круглую крышечку с маленькими отверстиями для воздуха и с интересом рассматривает ажурные трусики-стринги.
– Искать!
Вооружившись лупами, все ползают по квартире, обследуя каждый сантиметр. Тщетно. Никого.
– Где-е они?! – орет Стрюцкий так громко, что надуваются вены на его шее и чернеет лицо.
Когда-то он служил в Пятом управлении КГБ и так же кричал во время допроса на машинистку, тайно перепечатавшую роман Солженицына. Придя с Лубянки домой, бедняжка повесилась от потрясения. Черевков, не дожидаясь, когда его начнут бить, добровольно выдал бриллианты, спрятанные в малахитовом унитазе с двойным дном. Тут раздается звонок в дверь.
– Т-с-с! – Стрюцкий прикладывает палец к губам. – Открыть!
Входит Гузель с фруктами и молочными продуктами. Она видит перепуганного Константина Федоровича, здоровенных незнакомцев с лупами и груду бриллиантов.
– Дебил! – кричит азиатка в истерике, выдавая всю свою кочевую суть. – Говорила же тебе – у меня надежнее будет! – и лупит опешившего любовника по щекам.
– Не будем мешать, – усмехается Стрюцкий. – Уходим!
В сущности, Юля и Кирилл ему уже не нужны. Он просто хотел посмотреть на эту неуловимую парочку, доставившую столько хлопот.
12. Возмездие
Дело в том, что хитромудрый Степан Митрофанович не выбрасывал лилипутин-форте в воду, он сделал вид, будто сдается на милость победителей, а на самом деле просто оттягивал время, чтобы успели скрыться Юлия и Кирилл. Стрюцкий знал Степана Митрофановича по совместным операциям КГБ и ГРУ, он его уважал, но потребовал инструкцию по применению препарата. Нелегал охотно объяснил, что таблетки и порошок действуют одинаково, это просто разные формы выпуска. При однократном приеме перорально происходит уменьшение, а при повторном – увеличение. Вот и все! Получив информацию, Стрюцкий захохотал в лицо генералу, выдал ему один патрон.
Митрофанович отошел в сторону, но не покончил с собой, а съел спрятанную таблеточку и исчез. Костоломы вытоптали траву окрест, надеясь приплющить крошечного разведчика, но тот уже скрылся в заранее облюбованной и проверенной кротовой норе. Такой способ отхода в случае провала был продуман в мельчайших деталях еще в начале 1990-х.
Впрочем, Стрюцкому наплевать, он за огромные деньги впаривает таблетки Чумазусу, а порошок передает американским хозяевам. И наступает час возмездия! Министр наномодернизации в Кремле демонстрирует успехи своего ведомства: сначала на глазах у всех уменьшается, и отцы Державы рассматривают его сквозь увеличительные стекла, словно татуировку на предплечье таракана. Затем Чумазус объявляет в наномикрофон, что сейчас вернется в естественное состояние, и съедает растолченный кусочек пилюли. На глазах Совбеза «аллерген русской истории» превращается в букашку, в мошку, в тлю, в микроб, в вирус, в стрептококк, в спирохету, исчезая навсегда…
В ЦРУ дело принимает совсем иной оборот. Получив от «Крепа» фиолетовый порошок и вознаградив агента, осторожные американцы сначала испытывают препарат на лабораторных крысах, которые вырастают до размеров саблезубого тигра, пожирают весь аналитический цвет Пентагона и, скрывшись в тоннелях метро, плодятся в немыслимом количестве. Теперь заокеанцам не до мирового господства, все силы брошены на борьбу со стремительно размножающимися тварями. Тысячи американских евреев с капиталами бегут в Россию, мы их принимаем как родных, особенно капиталы, встаем с колен, строго указываем Китаю его место, объединяем республики былого СССР в Империю Добра, прихватив Босфор. И человечество благодарно затихает в наших надежных объятиях!
