Я непроизвольно дотронулась до шеи, куда всем нам по прибытии делали прививки от местных вирусов, как было заявлено.
— Там ничего нет. Я изъял чип, как только ты попала к нам в убежище, — похоже, от генерала не укрылось мое движение.
— Почему вы выбрали именно это место, — снова холодный голос, и вопрос, который заставил меня замереть.
— Шания… Она видела свет в небе в этом районе, когда возвращалась с охоты. Рассказала мне. И я заинтересовался. А потом, когда она пропала, было несложно организовать «спасательную экспедицию». Ребята хотели найти хотя бы ее останки. А мне было выгодно их присутствие. Проще затеряться и скрыть чем я занимаюсь.
Генерал встал передо мной, загородив изображение, и отключил звук. Я была подавлена услышанным. Миха… человек, спасший мне жизнь, тот, на кого я могла положиться не задумываясь. Но мне ли привыкать? Неужели люди еще способны меня чем-то удивить?
— А где остальные? Они в порядке? Когда я смогу их увидеть?
— Ты увидишься с ними как только мы закончим их проверять и убедимся, что они не представляют опасности для нашего убежища.
Снова открыв передо мной дверь и подождав, когда я выйду, Дамир буквально навис, давя своим ростом, мощью и силой.
— Теперь ты убедилась, что я не зверь? И не садист, жаждущий крови?
— Я…, - немного растерявшись перед напором генерала, я потупилась, желая оказаться в своей камере, — я никогда не считала вас зверем, генерал.
— Одно то, как ты произносишь это слово, генерал, говорит о многом, — почему-то он разозлился. Не желая участвовать в споре, чувствуя себя вымотанной, я сорвалась с места и тут же была остановлена. Хватка мужчины оказалась слишком сильна, чтобы надеяться вырваться.
— Пустите, генерал! — твердо сказала я.
— Перестань! Довольно! Мне надоело, что ты меня избегаешь! Ускользаешь всякий раз, когда я пытаюсь с тобой объясниться! Хватит! В конце концов, мне плевать, что ты думаешь обо мне!
С каждым словом, с каждой фразой брошенной в меня он наступал, а я отходила все дальше, пока не уперлась спиной в стену, оказавшись в ловушке. Его ореховые глаза затягивали словно омут, а липкий страх прошелся по спине, вызывая дрожь во всем теле. Его губы накрыли мои, а его горячий язык проник в мой рот и с настойчивость стал ласкать мой язык. Я чувствовала его вкус, вкус сигарет и кофе. Силу рук, поглаживающих мои плечи, спину, опускающихся на бедра. Глаза закрылись сами собой, будто отгораживая меня от всего, что происходит. Дыхание сбилось, виски пронзила резкая боль, и я позорно потеряла сознание.
Пять месяцев назад
— Потрясный у тебе видок, — Даринка жевала яблоко и одновременно пыталась удержать вырывавшегося кота, Ланселота. Спасенный ею и принесенный домой дворовой кот с порванным ухом и выбитым глазом был меньше всего похож на галантного рыцаря. Но она как-то смогла разглядеть в нем трепетную кошачью душу. Сама же сестренка выглядела немного странно, я бы даже сказала, интригующе. Волосы, выкрашенные в ярко красный цвет, в носу виднелся пирсинг, и я лишь робко надеялась, что та же участь не постигла язык или иную часть тела.
— Зато удобно и нигде не жмет, — в ночные смены я позволяла себе снимать форменный китель, оставаясь в черной майке и широких брюках. Одним из преимуществ ночных дежурств было то, что я могла поболтать со своей семьей. За время нашего пути корабль несколько раз выходил из гиперпространства, ориентируясь на маяки, щедро разбросанные по обитаемому космосу. И каждый раз я использовала это время, чтобы снова увидеть своих. Разумеется, это не поощрялось, но и не запрещалось.
— Представляешь, Алекс пригласил меня на выпускной. И я не знаю что одеть…
— Папа не пускает меня в клуб. Помнишь, я тебе о нем уже говорила. Такой классный! Там все наши тусуются…
— Вчера я купила классную помаду и тени. В твой отпуск обязательно сходим вместе в тот магазинчик…
Девчачьи проблемы немного меня забавляли и отвлекали от тяжелых мыслей. После того, как я стала первым пилотом «Левиафана» мы практически перестали видеться с Рейном. И, что самое ужасное, мне не было от этого плохо. Да, я скучала, и все еще любила его. Но постепенно между нами выросла стена непонимания. Он стал более скрытен, и я понимала, что его должность подразумевает охрану военных тайн. Он все еще был нежен и предупредителен, так же мечтал о свадьбе. А мне казалось, что стоит мне выбрать дату и надеть обручальное кольцо, как я тут же попаду в клетку, из которой уже не будет возврата.
— Шания, а у нас для тебя сюрприз! Папа и мама просили пока ничего не говорить. Узнаешь, когда прилетишь домой. Ты же обещала поскорее, — ее просительные глаза не могли оставить равнодушными никого из наших знакомых. Я действительно обещала прилететь, и, возможно, даже скорее, чем они предполагают, учитывая конечную цель нашего полета. И все же, Даринке удалось меня заинтриговать.
— Ты не можешь оставить меня в неведении. Давай, колись. И быстро. Знаю, у тебя новость вертится на языке.
— Ну, ладно, — сестрица с таинственным видом огляделась, словно кто-то мог нас подслушать, — наши родители, окончательно потеряв стыд и наплевав на скромность готовятся произвести на свет сестру. Или брата.
Несколько минут я отходила от шока, сделав большие глаза, чем основательно повеселила сестрицу. Да, она умела преподносить новости.
— Ух ты! — выдохнула я, — ничего себе! Поздравляю, сестрица Дарина!
— И тебя, сестрица Шания! Знаешь…ой, что это? Гроза? Так рано? — изображение дрогнуло и внезапно исчезло. Экран потух. Видимо опять проблемы со связью.
Я отключилась и, быстро пересчитав курс основываясь на новых показаниях маячка, ввела корабль в гиперпространство. Сзади послышался шорох. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы определить ночного гостя.
Марк Гибсон сверлил взглядом мою спину, видимо надеясь проделать в ней большую дыру. За два месяца нашего вынужденного совместного полета, он не раз давал мне понять, что терпит меня с большим трудом. Впрочем, я платила ему той же монетой, хотя всегда старалась быть вежливой и корректной. Даже чересчур. Это бесило его еще больше. Не люблю несдержанных людей, хотя, глядя на этого конкретного индивида, я могла надеяться на отсутствия в нем лицемерия. Он не мог меня терпеть вполне честно и открыто.
Он был единственным из команды, с кем у меня не сложились отношения. Судовой врач, прикольный дядька, которого все именовали Доком принял меня в первый же день на корабле, быстро заполнил медкарту и пожелал видеться с ним пореже. Второй пилот, она же яркая красотка Датти была рада женскому обществу. Даже капитан, пару недель присматривавшийся ко мне и, видимо, убедившись, что его первый пилот не подвержен истерикам, мигреням и падучей, смирился с моим присутствием на корабле так же как и я смирилась со своей работой, стараясь забыть обо всем. Я была пилотом, управляла кораблем, мы перевозили грузы, в которых нуждались колонисты, а, значит, приносили пользу. Разве не этого ты хотела, спрашивала я себя. И, скрепя зубами, отвечала: именно этого, твою мать.
