— Я спрашивал вас о чувстве, которое вы зовете любовью, — услужливо напомнил Айван, — это было оно?
— Это был секс, — быстро ответила я.
— Я видел секс. Техника та же, но исполнение…
— Каждый занимается этим… по-своему, — Господи, ну почему этот наглый, любопытный инопланетянин-социопат достался именно мне?
— Я видел, как занимается сексом генерал, — возразил Айван, — его партнерша, была удовлетворена, значит, он все сделал правильно? Но его эмоции били другими. Не такими, как сейчас. И он был… недоволен собой. Не сексом, а тем, что он выбрал именно ее.
— Партнерша? — тут же оживилась я, забыв про смущение и покрасневшее лицо.
— Одна из них. Предпоследняя.
— Предпоследняя? — переспросила я, теперь уже бледнея. Не думала, что настолько мало значу для него. Нет, я особо ни на что не рассчитывала. Более того, старалась избегать подобных ситуаций, считая, что ревность недостойное чувство, и оно убивает любовь. Но если так… неужели то, что я сейчас испытываю, называется именно ревностью? Я никогда никого не ревновала. Даже Рейна. Всегда знала, даже была уверена, что мы слишком хорошо подходим друг другу, чтобы разрушать отношения, которые устраивают нас обоих. К тому же, он вполне успел погулять до нашей помолвки. И все же… Я его убила… Может быть любила недостаточно? Недостаточно для того, чтобы простить? Нет, я бы смогла простить ему все, почти все, что бы он сделал лично мне. А Дамир… Что значит эта ночь для него? И хочу ли я уподобляться ревнивым женщинам, скрупулезно выискивая в облике любовника следы измен? Нет. Я выше этого. Чтобы ни произошло в жизни Дамира, это было до нас. Значит, если он захочет прервать то, что началось этой ночью, я не стану бить посуду и рвать на себе волосы. Фигурально выражаясь. Он мне все расскажет сам.
— Вы опечалены, — заметил Айван, — мои слова про других партнерш вам неприятны. Это так?
Я не забыла, что обещала инопланетянину полное сотрудничество. Что же, он хочет всю правду про человеческие отношения? Он ее получит.
— Вы правы Айван. Мне неприятно, я растеряна и взволнована. Как любая женщина, мечтающая стать для своего мужчины единственной.
— Вы не будете единственной, — Айван засиял ярче, — если рассуждать логически, мужчина не может иметь отношения лишь с одной партнершей на протяжении всей жизни. Как и женщина. Периоды детства, юности, взросления исключают взаимодействие с партнером, который…
— Айван, там, где есть любовь, не может быть логики, — грустно улыбнулась я. Мне казалось, что я общаюсь с ребенком: чуждым, капризным, всесильным ребенком, который делает лишь первые шаги в этом враждебном мире. Странно, что этот мир враждебен ему так же как и мне.
26
— Я комендант Насри. Ральф Насри, с ударением на первуюгласную, — представился комендант инспектору, неожиданно свалившемуся на его голову. Благо, хоть со станции предупредили, что этот гусь прилетит с утра и он успел кое-что подчистить в документах и счетах. Не все, разумеется, но многое. И все же комендант немного растерялся, выслушивая все звания и регалии гостя, не подозревая, насколько хорошо для этого поработала его команда. Легенда — носа не подточишь. Инспектор — мистер Вилл. А особое впечатление произвели три громилы, маячившие за спиной инспектора и дружественно скалящиеся на Ральфа. Особенно выделялся габаритами и зверской рожей один из них, представленный гостем как мистер Берд «финансовый аналитик». До сих пор столице было как-то начхать на то, чем питаются выжившие зэки и как им вообще удается сохранять свою шкуру на этой планете так долго. А раз столице начхать, то и комендант не слишком сильно переживал. До этого дня. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Думаю, не следует тратить время зря, — приступил Адриан, решив действовать нахрапом, тем самым разрушая планы коменданта на прием, заканчивающейся дружеской попойкой и выдворением незваного гостя восвояси с вверенной ему территории с подарками и заверениями в совершеннейшем к нему почтении. И действительно, приступил. Долгих четыре часа это… должностное лицо скрупулезно изучало документы, счета, сверяло номера поставки, а, особенно интересовалось заключенными. Кто, когда, чипирован ли, как давно прибыл и где содержится. Разумеется, все это время сопровождавшие инспектора громилы и не думали покидать кабинет. Одним своим присутствием делая его каким-то крошечным и душным. По крайней мере, коменданту здесь и сейчас резко перестало хватать воздуха. Нет, если это… должностное лицо так переживает за подранков, пусть сам за ними присматривает, а, лучше, забирает к… себе домой и там хоть задницы им подтирает.
И без того румяное одутловатое лицо коменданта становилось цвета помидора. Не желая смущать инспектора запахом перегара, он с утра даже не опохмелился. Теперь он мечтал о стаканчике прохладного сидра, или, на худой конец, пивка. Но строгое лицо инспектора, сосредоточенного на изучении документов лишало его надежды, что день, начавшийся так говенно, закончится как-то иначе.
— Марта! — не выдержав томления души, крикнул комендант. Спустя несколько минут в кабинет вошла молодая девушка с довольно простоватым лицом. Ее большие глаза четко выделялись на исхудалом бледном лице. Когда она поставила на стол огромный поднос с бутылкой водки, легкими закусками и пятью стаканами, можно было рассмотреть мозолистые руки с полопавшейся кожей и тонкие дрожащие пальчики, которыми она теребила передник. — Почему так долго?
Комендант был раздражен и по привычке срывал раздражение на том, кто не смог бы ему противостоять.
— Простите меня, комендант, — девушка потупилась, опустив голову и ей на лицо упали русые волосы.
— Слишком часто мне приходится терпеть твою медлительность и тупость, — пробурчал Насри, — учти, если бы не твой ублюдок, я бы давно выкинул тебя в Белую Пустошь.
Когда-то это действовало безошибочно. Девушка дрожала, заливалась слезами, падала на колени и просила ее благодетеля простить и не губить ее малыша, разлучая их с матерью. Вот только, в последнее время она достигла того состояния, когда бросаются грудью на амбразуру или, стащив из кухни острый нож перерезают глотку одному жирному борову. В первые дни она была даже благодарна этому подонку за то, что ее оставили в тюрьме, а не выгнали в метель, как Шанию, как остальных. А еще не отдали на потеху солдатне, не желая делить ее внимание с кем-то еще. По здравому размышлению, Марта пришла к выводу, что комендант был слишком брезглив и ленив, чтобы искать себе кого-то еще. Да и мужская сила стала идти на убыль, что не могло не радовать девушку, которой порой удавалось провести спокойную ночь на чистых простынях. Но со временем подобные знаки внимания стали ее бесить, потный, вечно пьяный выродок выводил из себя, а его капризы и обвинения в том, что она не способна его удовлетворить просто угнетали. К тому же, ей не нравилось оставлять малыша одного, под присмотром очередной незанятой на ночь заключенной, требовавшей за это вознаграждение. Бартером в подобной сделке выступали, в основном продукты или спиртное. Все, что Марте удавалось стащить с комендантского стола.
