– Я не понимаю, почему ты со мной возишься, – пробормотал Крис, проглотив первую порцию каши. – Я бы понял, если бы ты ударила, а ты меня с ложки кормишь.
– Может, у меня принципы? Может, я не бью больных? Вот откормлю тебя, потом и отыграюсь, – усмехнулась я, запихивая ему следующую ложку, было неуютно находиться под немигающим взглядом зеленных глаз. Какое-то время он молча ел, но вот его глаза стали чаще моргать, видимо осоловелость пришла вместе с сытостью. Я убрала пустую чашку в сторону и помогла ему лечь удобнее, достав подушку поменьше из сундука, на большой лежать ему оказалось больно.
– Посиди со мной, – Крис окинул меня тоскливым взглядом, когда я встала и собиралась пойти на кухню, продолжить готовить ужин нам с Роном.
– Крис, у меня дела, – мне нетрудно было бы посидеть с ним, но я считала, что жалость плохой советчик. Тем более скоро он выздоровеет и мне бы не хотелось, чтобы он привязался ко мне, или принял чувство вины за влюбленность.
Крис ничего не ответил, закрыл глаза и сделал вид, что уже спит, но я каким-то шестым чувством поняла, что ему плохо. Сдержала порыв присесть рядом и погладить по голове, как я иногда делала, когда он был волком, уговаривая хотя бы попить. Дура, надо было тогда еще понять, что ему мое присутствие, как постоянное напоминание о совершенных ошибках.
К возвращению Рона у меня все было готово, я даже смогла восстановить душевное равновесие, немного подорванное общением с Крисом. Кстати, я потом заглядывала в комнату, проверяя, уснул он или нет.
– Баня готова! – радостно улыбаясь, вбежал в дом Рон. Я невольно залюбовалась им, высокий, сильный, обаятельный, особенно когда вот так вот искренне улыбается. А еще ему очень идет синий шнурок, который я ему связала. Раньше у него волосы торчали во все стороны, вьющиеся, непослушные, а теперь Рон ходил с аккуратным хвостом и ему это очень шло. Наверно в моем взгляде отразились эти мысли, улыбка жениха стала еще шире и он мне подмигнул. – Ну что идем?
– Идем, – как в омут с головой кинулась я. – Вон в ту корзину я сложила чистые вещи и полотенца, а сюда наш ужин. Или мы не будем его с собой брать?
– Обязательно будем, я очень голодный, – взгляд Рона соответствовал словам, только голод его был несколько другим. От такого откровенного желания, что светилось в глазах жениха, я смутилась. Сделав вид, будто забыла что-то взять, сбежала в нашу комнату, восстанавливать сердцебиение, за одно и правда нашла забытые вещи. Поэтому, когда Рон зашел в комнату за мной следом, то увидел, как я собираю лекарства и бинты.
– Надо же будет чистые завязать, – пояснила я свои действия, краснея, потому что в воображении сразу возникла картинка, как Рон их сначала будет снимать. Сердце опять участило свой бег, а к щекам прилила кровь.
– Хельга, ты такая красивая, – ни с того ни с сего произнес жених, заключая меня в объятия. Смущение ушло, душа наполнилась радостью и нежностью к Рону. – Скажи, о чем ты сейчас подумала?
– Я тебе потом скажу, а то баня остынет.
Я впервые после того случая вышла на улицу, было страшно, что люди начнут показывать на меня пальцем и говорить примерно то, что я услышала от бабки Криса. Но никто из встречных на меня косо не смотрел, так же здоровались, только у встречных холостых мужчин добавилось зависти во взгляде, а женщины наоборот посматривали на меня с удивлением. Рон же гордо шагал рядом со мной, неся корзинку с едой. Видимо я опять не в курсе каких-то обычаев. Вот спрашивается, почему Рон хотел именно синюю тесемку? Хотя если логически рассудить, синий цвет самый редкий и дорогой, скорее всего это показатель моего к Рону отношения. Лично мне больше понравилось то, что мне подарил жених, тонкий, витой, кожаный ремешок с деревянными бусинами на концах. До бани мы добрались быстро, болтая о ничего незначащих вещах. Рон рассказывал о временах года, выходило, что я оказалась примерно в той же климатической полосе, что и жила до этого. Неплохо, привыкать не придется.
– Хельга, – сжал меня в руках Рон, едва мы переступили порог бани.
– Рон, давай сначала помоемся, а то вода остынет, – в последний момент у меня прорезалась легкая паника и мне нужно было время, чтобы успокоиться, а то появилось желание сбежать.
– Хорошо, – тяжкий вздох жениха заставил мою совесть активизироваться. Она начала нашептывать, что пора уже перестать мучить мужчину, что он не мальчик, а я не девочка.
– Потрешь мне спинку? – спросила у Рона, который не знал, уходить ему или нет.
– И не только, – мужчина подхватил меня на руки и занес в моечную. – Давай я помогу тебе раздеться?
– А почему мы не разделись там? – чтобы хоть как-то справиться с волнением, спросила я.
– Тут дверь закрывается изнутри, а там нет, – заулыбался Рон, надежно перегораживая своей спиной путь к отступлению. Пока я продумывала манеру поведения, жених быстро разделся и взялся за меня, через несколько секунд на мне осталась только повязка.
– Рон! – возмущено вскрикнула, выхватывая свою нижнюю рубашку из рук застывшего жениха и прикрываясь ею.
– Да что я там не видел, – нервно сглотнул Рон, но повернулся ко мне спиной. – Я тебе простынку принесу, если стесняешься.
– Не надо, рубашка уже влажная, я ее просто на талии завяжу, выше-то ты действительно все видел, – ответила ему, чувствуя себя глупо, ведь уже несколько дней Рон вынужденно любовался на мою грудь.
Следующие минут двадцать мы честно пытались мыться. Рон налил в лохани горячей воды и мочалкой тер мои ноги, потихоньку пробираясь выше. Я же молча млела, при этом не забывая массировать склоненную голову жениха.
– Повязка наверно уже отмокла, – голос Рона был хрипловат, а одна наглая ручонка поглаживала мое бедро под завязанной рубашкой. Влажные волосы, капельки воды на коже, приоткрытые полные губы, так хотелось впиться в них, прижаться к разгоряченному телу мужчины, почувствовать его всего, насладиться близостью, но я смогла только кивнуть и сказать: «Наверно». Вот же дура, нет бы сказать: «Я хочу тебя» или «Иди ко мне». Осталось надеться, что Рон серьезно настроился на близость и сам сделает первый шаг.
Пока же Рон снимал с меня повязку, осторожно, почти не дыша, а жаль, его обжигающее дыхание вызывало у меня сладкую дрожь. Сама того не контролируя, поддалась чуть-чуть ближе к нему, нечаянно задев грудь щеку Рона, когда он рассматривал мою заживающую ранку. Мы вместе вздрогнули, я от колючей щетины, от которой мурашки разбежались по телу, а Рон от неожиданности наверно. Он поднял взгляд, казалось совсем черных глаз и, не отводя их, обхватил губами бусинку соска. Я резко вздохнула, теряясь от обуревающих противоречивых желаний. Рон продолжал ласку губами и языком, руки его гладили мои бедра, сдвигая меня на край полки. Да плевать на все, я же сейчас умру, если не прикоснусь к его губам. Обхватила обеими руками лицо Рона, приподняла чуть-чуть, склонилась сама и впилась в его губы, отдавая ему всю страсть и желание.
– Хельга, – простонал он, когда я, оторвавшись от его уст, стала самозабвенно целовать и покусывать его шею.
