– Ибрагим, да ты что, я же просто так спросил, – больше он ничего сказать не успел, раздался глухой звук удара и стон.
– Если я говорю, заткнись, это значит – заткнись. Еще одно слово и следующее утро ты не встретишь.
Кричать и звать на помощь мне расхотелось, и пусть меня убивать пока не собираются, но с девушкой можно сделать и более страшные вещи. Я затаилась под своим тентом, пусть думают, что еще не пришла в сознание. Одно было плохо – отличить бессознательное тело легко, когда несешь его на руках. Я не знаю, какие надо иметь нервы, чтобы достоверно притворяться, то есть расслабиться и не дернуться, когда тебя будут ронять.
Видимо, я плохая актриса. Когда меня взвали на плечо, я сдержалась, но когда чья-то рука полезла под подол, завизжала.
– Так и знал, что притворяется, – хмыкнул неприятный голос Ибрагима. Тент с меня так и не сняли, вместе с ним вытащили из телеги. Наверное, боятся, что я их потом смогу описать. – Послушайте, леди. Мы вас не тронем, вернем в целости и сохранности, как только ваш жених заплатит нам кругленькую сумму. А не захочет, у вас есть другие богатенькие родственники. Так что ведите себя тихо и скоро вы сможете вернуться к обычной жизни.
Я промолчала, говорить, собственно, было нечего. Плакать, умолять отпустить? Не дождутся! Объяснять, что они портят мою репутацию, что я потом никому ничего не докажу? Бессмысленно. Сомневаюсь, что они вообще меня вернут родителям или Двэйну, даже если им заплатят, проще продать кому-нибудь в гарем, двойная выгода. При мысли о Двэйне защемило сердце, ни один благородный мужчина не женится на девушке с подмоченной репутацией. Нет, он, конечно, заплатит выкуп, а может, даже сам спасет, но… И это «но» будет всегда стоять между нами. Кто-то скажет, ведь можно заплатить известному доктору, чтобы он подтвердил невинность. Но в высшем обществе сама невинность немного значит, главное репутация. Нельзя, чтобы слухи и сомнения пошли гулять по будуарам и чайным комнатам.
К головной боли добавилась душевная, внутренний голос с издевкой напоминал о том, что еще месяц назад я вообще не хотела замуж. Теперь можно радоваться – замужество мне уже не светит. Слез не было, было дикое желание испортить планы похитителей, а может, даже убить их.
Меня сгрузили в каком-то помещении, на улице почти стемнело, а внутри и подавно.
– Устраивайтесь поудобнее, ваша милость. Вам здесь сегодня спать, а может, и завтра, – раздался наигранно жизнерадостный голос второго. Ну-ну, так я и поверила, что он прожженный бандит, наверняка какой-то мелкий воришка. – Что-то барышня неразговорчивая, как бы не померла от страха.
– Не лезь к ней, твое дело охранять. Снаружи! И запомни – внутрь не заходить. Мне надо отъехать, к утру буду, – распоряжения Ибрагима были просты и лаконичны. – Если ты нарушишь мое распоряжение, буду убивать тебя долго и мучительно.
– Да что я, девку не устерегу, что ли?! – вскинулся молодой голос. – Все будет путем.
Я молчала, не хотела пропустить ни слова, даже тент не попыталась снять с головы, чтобы в вечерних сумерках разглядеть своих похитителей.
– Заткнись и делай, что тебе говорят. А лучше бери пример с леди, впервые встречаю такую выдержку у женщины, хоть самому женись на ней. А, леди, пойдете за меня замуж? – расхохотался Ибрагим. Похоже, и он нервничает, только старается не показывать этого.
– Не могу вам ответить, я вас не видела, да и состояния вашего не знаю. Вы уверены, что сможете обеспечить мне достойную жизнь? – холодно поинтересовалась у него.
– Главное, я могу сохранить вам жизнь и обеспечить ворохом детишек, – был не менее холодный ответ. – Стеречь, внутрь не входить, даже если будет просить что-нибудь.
С этими словами я услышала, как закрылась дверь, заскрипел засов, звякнул замок и все стихло. Что ж, пора проверить, где меня заперли.
Сняв с головы вонючий тент, я огляделась по сторонам: сарай и этим все сказано. Света сквозь щели проникало мало, а скоро и совсем перестанет, ночь стремительно надвигалась. Сидеть и плакать о своей погубленной жизни я не стала, любовь любовью, а жизнь у меня одна. Попыталась развязать зубами узел на руках, вроде бы он начал поддаваться. Можно было бы воспользоваться кинжалом, но я боялась, что снотворное с него сотрется. Поэтому мучила зубы.
Оставалось совсем немного, когда дверь в сарай открылась, и в нее вошел мужик. В одной руке фонарь, в другой бутылка, не думаю, что в ней молоко или вода.
– Вам запретили сюда заходить, – сказала, обдумывая ситуацию. Надо было сразу достать кинжал, а сейчас он мне этого не даст сделать.
– Плевать, к утру я уже буду далеко отсюда. А сегодня ты мне скрасишь вечер, – он закрыл дверь ногой, поставил фонарь, отхлебнул из горла бутылки. – Всегда хотел блондиночку, да только вы все благородные, куда нам с нашими немытыми рылами.
– Может, стоило бы хотя бы умыться? – усмехнулась, неотрывно следя за его передвижениями. Сама же в спешном порядке пыталась снять веревки с рук.
– Для тебя и так сойдет, – отрывисто бросил мужик. – Хочешь веревку снять? Давай, помогу. Люблю, когда отбиваются. Ты же будешь сопротивляться?!
Он подошел ближе, отхлебнул еще разок, видимо, для храбрости. Я села поудобнее (ноги еще плохо слушались) и молча протянула ему руки, а он выхватил нож из-за пояса и одним движением перерезал веревки. Я растерла руки, восстанавливая кровоснабжение.
– Ну что, красавица, поиграем, – спросил мужик, поигрывая ножом.
– Ты же хотел, чтобы я отбивалась?! – он усмехнулся и кивнул. – Нож тогда убери, а то мне страшно. Или боишься, что не сможешь без него справиться со слабой девушкой?
Мне действительно было страшно, как-то резко пришло понимание, что все это происходит со мной и на самом деле. Что никто не спасет, что ждать помощи неоткуда. Но помимо страха была еще и холодная ярость. Как эта жалкая тварь даже думать может о том, чтобы ко мне прикоснуться?! Он хочет, чтобы отбивалась?! Что ж, он это запомнит до конца своей короткой жизни. Хорошо, что в сарае было темно, а то он никогда бы не сделал такую глупость, не выкинул бы нож в сторону входа.
– Мне не нужны помощники, – прокомментировал мужик свое действие.
Он сделал еще шаг, и я ударила его обеими ногами, попав каблуками по коленям. Жаль, не достала до паха. Он не ожидал, что сопротивление будет по-настоящему, зашипел, выплевывая ругательства. Но от задуманного не отказался, бутылка из его рук полетела в другую сторону, а сам он навалился на меня. Потный, грязный, с чудовищным запахом изо рта.
Я дралась, молча и остервенело, берегла дыхание, царапалась, и когда уже была морально готова выдавить насильнику глаза, какая-то сила сдернула его с моего тела. Не успела я опомниться, как меня обдало чем-то горячим, липким, залившим сразу все мое лицо. Воздух наполнился запахом и вкусом крови, а тишину разорвал предсмертный хрип. Тут моя психика все-таки не выдержала, сарай, и все окрестности вокруг огласились моим истошным визгом. Я подскочила и заметалась. Кровь, кровь, всюду была кровь, ненавижу кровь. В памяти вспыхнули картинки.
