Гул усилился, и от напряжения голова Райлин пошла кругом. Кажется, у нее есть всего один выход.
– Поработаем вместе? – спросила она, повернувшись к Леде.
Та с подозрением глянула на нее.
– Издеваешься? – равнодушно проговорила девушка.
Райлин выдавила улыбку. Интуиция подсказывала, что она еще об этом пожалеет.
– А что ты теряешь?
Леда перевела взгляд с нее на Корда и обратно.
– Ладно, – через секунду ответила она с некоторым пониманием. – Но не жди, что я сделаю за тебя всю работу.
Не успела Райлин ответить, как Леда встала и собрала вещи.
Задержав дыхание, Райлин направилась в переднюю часть класса. Нужно ведь представиться преподавателю и спросить про домашнее задание.
– Профессор Радимаджи… – проговорила она, когда Корд вышел за дверь.
Наверняка он выбрал себе в пару какую-нибудь старшеклассницу. И к лучшему. По крайней мере, Райлин не будет выглядеть глупо.
– Я только что начала ваш курс. Не подскажете домашнее задание?
– Райлин, верно? – Преподаватель произнес ее имя, будто иностранное слово с восхитительным, но опасным значением. По позвоночнику Райлин побежали мурашки. – Остальные уже в курсе, так что зови меня просто Шэйн.
– Хорошо, – неуверенно произнесла Райлин.
Парень указал на стул перед своим столом, и она села, неловко устроив сумку на коленях.
– Прости, здесь так душно, – пробормотал Шэйн и скинул черную куртку с молниями.
Райлин кивнула, с потрясением глядя на руки преподавателя. Инк-татуировки покрывали каждый сантиметр его кожи – изумительные абстрактные фигуры головокружительной расцветки. Подобно ткани, они собирались вокруг бицепсов, струились по накачанным рукам и сходились в восхитительный калейдоскоп на запястьях. Райлин не могла оторвать взгляда от рук Шэйна, глядя, как те сгибаются и распрямляются, а узоры перетекают в предвкушении нового движения. Такие татуировки делали на уровне нервных окончаний: частицы микропигментов погружали в кожу с помощью фиброструи с астроцитами, которые проникали глубоко в ткани и сливались с нервными клетками, вызывая перемещение с каждым движением. Самый болезненный, но и самый модный способ.
Шэйн подался вперед. Райлин заметила еще татуировки, спрятавшиеся под горловиной футболки, и покраснела, представив полную картину на его обнаженной груди.
– Сами их придумали? – проговорила Райлин, указывая на инк-тату.
– Да, мне их сделали много лет назад, – весело отозвался Шэйн, – в салоне «Черный лотос». Как ты понимаешь, в школе это не слишком приветствуется, поэтому во время занятий я ношу одежду с рукавами.
– «Черный лотос»? – повторила Райлин. – Тот, что на тридцать четвертом этаже?
Она ходила туда с друзьями несколько лет назад, когда была жива мама. Райлин сделала себе тату в виде крошечной птички внизу спины, под поясом джинсов, чтобы мама не увидела. Несмотря на боль, оно того стоило. Птица реагировала на каждое движение: махала крылышками при ходьбе, а когда Райлин спала, она прятала голову под крыло.
– Ты знаешь, где это? – удивленно заморгал Шэйн.
Райлин захотелось сменить строгую форму с юбкой на толстовку и кеды. Стать самой собой.
– Вообще-то, я живу на тридцать втором. Я здесь благодаря стипендии.
– Премия Эрис Додд-Рэдсон?
– Да знаю я! – фыркнула Райлин и тут же вздрогнула. – Простите, – прерывисто проговорила она. – Просто все заладили одно и то же, будто я напоминаю о ней. Мне и без того неловко, ведь я здесь из-за смерти этой девушки. Но я… – она сглотнула, – не то же, что была она.
На лице Шэйна промелькнуло чувство, которого Райлин не смогла разгадать. Его глаза оказались светлее, чем ей показалось сначала: глубокого серо-зеленого оттенка, контрастирующего с гладкой смуглой кожей.
– Понимаю. Тебе, наверное, тяжело. – Шэйн улыбнулся. – Не буду врать: я рад, что у меня теперь ученица, непохожая на остальных. Это вдохновляет. Своего рода ностальгия.
Райлин смутилась, но ей это польстило.
– Что вы имеете в виду?
– Я с того же района. Учился в «P. S. 1073».
– Наши конкуренты! – от неожиданности Райлин рассмеялась.
Впервые за неделю она не чувствовала на себе оценивающего взгляда.
– И что думаешь о Беркли? – спросил учитель, словно уловив ее мысли.
– Пока… привыкаю, – призналась Райлин.
– Здесь много и хорошего, и не очень, – кивнул Шэйн, – все как в жизни. Уверен, со временем ты поймешь, что хорошего больше.
Райлин думала иначе, но не хотела возражать. Учитель потянулся к шкафчику.
– Ты раньше пользовалась видеокамерой? – спросил Шэйн, доставая светящуюся серебристую сферу размером с грейпфрут.
– Нет. – Райлин видела этот прибор впервые.
Шэйн распрямил ладонь, подталкивая сферу вперед. Та зависла в нескольких сантиметрах над его рукой. Указательным пальцем он начертил в воздухе круг, и видеокамера закрутилась, вторя его движениям.
– Это панорамная видеокамера, оснащенная мощными пространственными процессорами и микрокомпьютером. Другими словами, она записывает со всех сторон, вне зависимости от того, куда повернется зритель.
– То есть для эффекта погружения нужно просто включить камеру и начать запись голограммы? Похоже, не сложно.
– Так только кажется. В этом-то и искусство – как найти подходящий вид, убедиться, что он идеален со всех ракурсов, а перед съемкой уйти из кадра. Хотя можно вырезать себя при монтаже.
– Правда?
– Конечно. Освоишься и сможешь собирать разные кадры в единую картину. Так я добился полуночного солнца в «Метрополисе», которым в конце фильма любуется Глория. – Шэйн вздохнул. – Собрал его из трех тысяч снимков, черт побери, пиксель за пикселем. Два месяца потратил.
– Ясно, – выдохнула Райлин, понятия не имея, о какой сцене он говорит. – И что нужно снять для домашнего задания?
– Что-нибудь интересное. – Шэйн поймал камеру и протянул Райлин на ладони. – Удиви меня.
«Может, и удивлю», – с радостным предвкушением подумала она.
Каллиопа
– Значит, вот он какой, тысячный этаж.
– Да уж, – удивленно проговорила Элайза. – Бриллиантов что-то маловато.
Из частного лифта с настоящим швейцаром Каллиопу с матерью сопроводили в гостиную. Наверное, швейцара нанимают для вечеринок, вряд ли он работает круглосуточно. Каллиопа насмешливо покачала головой:
– Мам, это коктейльная вечеринка, а не гала-прием. Для бриллиантов не слишком подходящий случай.
– Тут не угадаешь, – ответила Элайза и порылась в сумочке, чтобы сменить браслет с огромными бриллиантами на золотой, поскромнее.
