Элайза замерла, как персонаж из голоигры, поднеся к губам глазированное пирожное. Лишь затрепетали ресницы вокруг золотистых глаз. Каллиопе даже показалось, что она замахнулась слишком высоко, – хорошая ли затея обманывать парня, чья семья живет на вершине мира?
Элайза вдруг расхохоталась, да так сильно, что в уголках глаз выступили слезы. Каллиопа тоже засмеялась.
– Тысячный этаж! Пусть кто пробует заикнуться, что тебе недостает амбиций. Дорогая, выпьем за это! – С новым энтузиазмом Элайза подняла стакан воды.
– Что тут говорить, обожаю роскошь, – улыбнулась Каллиопа.
Да, она всегда работала на профессиональном уровне и достигала своей цели. Атлас никуда от нее не денется, даже если она потратит на него больше времени.
Официантка вернулась за чайным подносом, на котором осталось масло и недоеденные фруктовые пирожные. Внезапно Каллиопа поняла, кого напоминала ей эта девушка: Дэйру, ее детскую подружку. У той были такие же каштановые волосы и широко расставленные глаза.
Интересно, чем сейчас занимается Дэйра, по прошествии стольких лет?
– Возьмешь чек на себя или это сделать мне? – спросила Элайза.
– А мы не можем оплатить с бит-банка? Мне казалось, в последний раз мы недурно заработали.
Неужели они так быстро потратили все деньги? Каллиопе стало вдруг тоскливо при мысли, что придется проворачивать какой-нибудь фокус.
Элайза пожала плечами:
– За неделю в Монако мы спустили бо́льшую часть денег.
Каллиопа поморщилась, вспомнив ту расточительную поездку, с походами по магазинам, неприлично роскошными отелями и яхтой, которую они с мамой арендовали развлечения ради. Может, стоило вести себя более разумно?
– Хочу оставить денег на билеты из города, – сказала мама. – Не беспокойся. Я разберусь с чаем.
Она огляделась по сторонам, потом протянула руку к голове Каллиопы и вырвала несколько волосинок.
– Эй… ой! – воскликнула Каллиопа. Хотелось приложить руку к голове, но тогда их обман раскроется. – Почему ты ничего не взяла с собой? – сердито шепнула она.
– Прости. Я бы свои использовала, но они светлее, чем у официантки.
Элайза положила волосинки на тарелку, потом передумала и опустила их на дно чашки. Потом откинулась назад, небрежно опираясь бледной рукой о спинку стула, и сделала глоток еще не тронутого чая.
Через секунду Элайза притворно завизжала и прижала руку к груди. К ним тотчас устремились удивленные взгляды. Подоспела официантка, похожая на повзрослевшую Дэйру.
– Боже, в моем чае волосы! – с отвращением выкрикнула Элайза и пытливо посмотрела на официантку. – Это вы натрясли волос в мой чай!
Зевак стало еще больше. Жители Нью-Йорка обожали скандалы, если только те не перерастали в балаган.
– П-простите, – запинаясь, ответила официантка и нерешительно коснулась макушки, словно проверяя, забрала ли волосы в высокий хвост. Лицо девушки исказилось от ужаса.
Все это время, пока длилась знакомая канитель – вызов администратора, жалобы, компенсация обедом, – Каллиопа не проронила ни слова. Ее не покидала мысль: что станет с официанткой, когда все закончится? Возможно, из зарплаты вычтут стоимость их заказа, решила Каллиопа, заерзав на стуле. Ведь вряд ли девушку уволят?
– Ты в порядке? – спросила Элайза, когда они зашли в лифт, направляясь к себе в номер. – Побледнела что-то.
– Наверное, переела сладкого. – Каллиопа положила руку на живот, который и в самом деле побаливал. – Все будет хорошо.
Но когда двери лифта закрылись и их с мамой окружили зеркала, Каллиопа опустила голову и вцепилась в сумку. Впервые в жизни ее не тянуло восхищаться собственным отражением.
Эйвери
Эйвери лежала на кровати, невидящим взглядом уставившись в потолок, где проплывали эфемерные облака. Прошло несколько дней после встречи с Каллиопой, когда Эйвери пришла домой и застала девушку на кухне, в шортах Атласа. Эту картинку было сложно забыть. Само воспоминание затмевало все прочие мысли.
С того утра они с Атласом не общались. Эйвери и в квартире-то его не видела: оба старались не высовываться, словно заключили негласное соглашение о временном прекращении огня.
В школе Эйвери удавалось сохранять спокойствие, но каждую ночь она утыкалась носом в кружевные подушки цвета шампанского и заливалась горькими слезами.
– Эйвери?
Неудивительно, что Атлас постучался, но она все равно не сразу поняла, что происходит. Эйвери долго ждала этого разговора, но и очень боялась.
– Открыть, – буркнула она, поднимаясь с кровати, и комнатный комп снял с ее двери блокирующее магнитное поле.
На пороге стоял Атлас. Он изменился: побледнел, под глазами пролегли круги. Он будто бы стал совсем другим человеком, не тем, какого Эйвери знала.
– Привет, – обронила она и замолчала.
Пусть дальше говорит он, на большее она не способна.
– Привет, – эхом отозвался Атлас. Эйвери ответила ему спокойным, равнодушным взглядом, совсем как у него. – Можно войти?
Она отодвинулась, Атлас шагнул за ней и закрыл дверь.
– Долго же ты шел, – проворчала Эйвери.
– Нужно было о многом подумать.
– Еще бы! – возмутилась она. – Атлас, на этот раз ты сильно облажался.
– Прости, это я облажался? Ты себя хоть слышишь? Вернулась утром от Корда! Тебе ли говорить такое!
– Ты прекрасно знаешь, что мы с Кордом просто друзья.
Эйвери даже понравилось, что она сумела вывести Атласа из себя.
– Я уже ничего не знаю, – ответил он с неожиданной злостью.
Они замерли под огромной хрустальной люстрой. Этот разговор будто приковал их к полу, как якорь, и ни один не мог сдвинуться с места, пока все не решится – так или иначе.
Эйвери закусила губу, жалея, что не подготовила речь.
– Прости, что я так отреагировала на твой флирт с Каллиопой. Глупо, конечно. Утром я хотела извиниться, но потом увидела ее – разгуливающую в твоих вещах! – Эйвери заморгала, пытаясь совладать с очередной волной слез. – Атлас, да, мы поссорились, но не обязательно было спать с ней в ту же ночь!
– Между мной и Каллиопой ничего не произошло, – настойчиво сказал Атлас. – Ты мне, конечно, не поверишь, ведь ты думаешь только то, что хочешь.
Эйвери вздохнула:
– Даже если ты с ней не спал, зачем привозить ее домой? Разве ты не понимаешь? Стоило встретить на пути трудности, и ты сразу помчался к ней! Сбежал.
«К той, с кем легче. С кем ты можешь не прятаться», – хотела добавить она.
– Дело не только во мне. Мы оба сбежали к другим.
