Когда в квартире столько райских птиц, все в лучших коктейльных платьях, мы можем представить победный грохот сталкивающихся парфюмов – от проверенной классики до последних трендовых ароматов, таких как Quadrille от Balenciaga, Ode от Guerlain или Jolie Madame от Balmain. Но наше особое внимание на коктейльной вечеринке 1950-х годов отдано Noa Noa от Helena Rubinstein. Это музыка Леса Бакстера во флаконе. Вдохновением для этого аромата послужили портреты таитянок работы Поля Гогена, которые в конце 1940-х годов часто выставлялись в связи со 100-летним юбилеем художника. Они могли поразить воображение такого магната красоты, каким была Хелена Рубинштейн. Название ее нового парфюма повторяло таитянское слово, обозначавшее «душистый». Так же назывался дневник Гогена (впоследствии его сочли выдумкой, по крайней мере отчасти), в котором он запечатлел время, проведенное на островах Южного моря. Описывая женщин, с которыми он встречался, Гоген отметил, что «смешанный аромат наполовину анималистический, наполовину растительный исходил от них; это был аромат их тел и гардений – тиаре, которые они носили в волосах».
Парфюм Рубинштейн был полон пряным ароматом тиаре (разновидность гардении, которая растет на Таити) и помещался во флаконе, своей формой напоминавшем бамбук. С оттенками аромата Colony от Jean Patou этот парфюм создавал для среднего класса Америки сводящий с ума запах таитянок Гогена, вызывая в памяти, как было написано в рекламе, «их обрамленные цветами лица, созданные для любви губы и непроницаемые глаза».
Легче всего представить аромат цветка тиаре, если вспомнить экзотические мерцающие масла, которые продают отдыхающим. Такое масло следует наносить на кожу в промежуток времени между пляжем и вечерним коктейлем, чтобы она засверкала золотом. Туристы отправляются на поиск вечерних приключений, благоухая бисквитами и только что раздавленным кокосом.
В 1950-х годах империя красоты Хелены Рубинштейн была настолько мощной и влиятельной, что ее владелица могла в одиночку создать тренд вокруг своего нового парфюма. Кроме Noa Noa, покупательницам предлагали розовую губную помаду Gauguin Pink, которую Рубинштейн создала в поддержку последнего крика моды – украшений из бусин, и линейку мерцающих платьев с полинезийскими узорами в стиле Гогена от американского дизайнера Каролин Шнюрер.
Такое разумное планирование означало, что Noa Noa окажется на волне всеобщего увлечения «экзотикой» островов Тихого океана. С 1949 года шел мюзикл Роджерса и Хаммерстина «Юг Тихого океана». Он собирал полные залы и стал самым долговечным мюзиклом на Бродвее. Тематические коктейльные вечеринки были настолько популярны в Нью-Йорке, что в 1955 году компания Orchids of Hawaii («Гавайские орхидеи») начала продавать по почте наборы закусок, таких как «поджаренные кокосовые чипсы, консервированное «пои» и сок маракуйи», а также аксессуары для вечеринок, включая «бумажные леи, записи гавайской музыки, приглашения и маленькие флаконы парфюма из гавайских цветов». Умница Рубинштейн, разумеется, была первой.
White Fire
Grossmith, 1954
Провинциальный парфюм
«Вы знакомитесь с самыми милыми людьми, когда носите White Fire», – уверяла компания Grossmith в 1954 году, анонсируя свой новый женский парфюм.
Есть что-то ужасно добродетельное в британских парфюмах середины двадцатого века, появлявшихся в тот момент, когда нация пыталась возродиться и обрести современное звучание благодаря таким инициативам, как Британский фестиваль 1951 года. Английские парфюмерные дома, некогда находившиеся под покровительством высшего света и королевских особ (они были еще и предметом зависти французов, которые обращали свои взоры на Лондон в поисках вдохновения для своих ароматов рубежа двух веков), в послевоенные годы вышли из моды. Война обрушилась на страну. Штаб-квартира Grossmith была разрушена во время бомбежки, и, когда компания возродилась из пепла, она оказалась в числе отстающих от времени. Французские парфюмы были «породистыми», американские – современными. А британские парфюмы подстраивались под общий настрой суровости и вынужденных ограничений. Мог ли парфюм White Fire («Белое пламя») стать в некотором смысле производным от схожей с ним по названию шикарной губной помады 1952 года Fire and Ice («Пламя и лед») от Revlon?
Из этого отнюдь не следует, что White Fire сам по себе не имел значения. «Дома» он стал одним из бестселлеров десятилетия, как и Black Rose от Goya 1955 года. Хорошо сконструированные парфюмы по хищническим ценам (то есть по низким ценам для повышения конкурентоспособности) предлагали британским женщинам в местных универмагах и аптеках. Вместо того чтобы попытаться найти свой уникальный стиль, Grossmith и Goya говорили о том, насколько «французскими» были их парфюмы, так как это служило знаком качества. В этих парфюмах не было ничего необычного – на ум приходит слово «ограниченный», но они обещали, что женщина может встретить милого респектабельного мужчину, если будет ими пользоваться. Они были выдержаны в духе «чая с викарием».
Парфюм White Fire широко рекламировали в еженедельном журнале Woman’s Own (Grossmith уже не занимала страницы в таких дорогих журналах, как Tatler). Этот еженедельник в то время публиковал схемы узоров для вязания и советы молодым женщинам, как ходить на свидания, чтобы не остаться старыми девами. White Fire был очень милым парфюмом, цветочным, с альдегидными нотами. Он пах лимонной глазурью и натертым на терке мылом: хрустящий, с прохладой, которая может растаять, если вы сыграете правильными картами.
Есть в White Fire нечто такое, что напоминает мне о фильме «Женевьева» студии Ealing, вышедшем в 1953 году. Эта комедийная дорожная лента рассказывает о приключениях двух супружеских пар, принимающих участие в гонке автомобилей-ветеранов Лондон – Брайтон. Среди разных ссор и аварий есть блестящая сцена, в которой муж и жена, Алан и Венди, отменив заказ на номер в отеле в Брайтоне, вынуждены ночевать в дешевом пансионе: скрипучая кровать, отсутствие горячей воды, драконовские правила и грохочущие за окном поезда. Гламурная Венди, которая всегда пользуется хорошей помадой и носит красивые платья, лежит на кровати и, вместо того чтобы расплакаться, начинает смеяться. White Fire – это не парфюм неряшливого пансиона, это аромат соответствия высоким стандартам в дни лишений, желание оставаться изящной в непростых обстоятельствах.
White Fire, когда-то такой же вездесущий, как и соусы Bisto, в конце концов исчез. Пусть для нас этот парфюм не является определяющим для 1950-х годов, однако для тех, кто жил в это десятилетие, он таким именно был. Не забывайте о туннельном видении ретроспекции!
Pino Silvestre
Massimo Vidal, 1955
Свежий парфюм
Одна из главных опасностей поездки в такси – это головная боль из-за того, что водитель обожает освежители воздуха. Порой таксисты вешают на зеркало заднего вида целую гроздь таких освежителей, каждый из которых источает резкий запах.
