Тетка велела матери, чтобы та серьги в ломбард заложила, за бриллианты много дадут. Мать ведь эти серьги всем под нос сует, и тетке хвасталась, не успела та порог переступить.
Вот когда Вика поняла, что серьги больше матери, что серьги — это отдельное, над всеми стоящее существо. Тетка же не продать предложила, заложить всего лишь. А мать как выпрямится, грудь вперед выдвинула. Вика ее всегда считала низенькой, а тут она разом выросла, даже толще стала, как сверкнет глазами — это мать-то! Обычно с ней даже двойнята легко справляются.
И спокойно без крика, на который никто никогда не обращает внимания, отвечает:
— Ни за что!
Мать честная, прямо королева в изгнании. Прямо, без единого мата или всхлипа. Как в кино! Тетка сразу замолчала и больше не заикалась про серьги, хотя про «подшивку» еще три дня зудеж стоял, но денег не достали, тетка уехала, папашка на радостях запил. А Вика поняла, как вещь — серьги — может человека преобразить, да что там человека, ее собственную мать! Словно подселили в нее на мгновение чужой гордый и блестящий дух, хотя Вика ни во что такое не верит, но мало ли.
Два года прошло, мать и сама стала попивать изрядно, отец ее теперь поколачивает, до синяков — пока Вика на работе. Мать совсем съежилась, похудела, может, помрет скоро. Но Вика помнит историю с серьгами.
А сейчас что? Сейчас нормально. Алик звонил — хорошо! Валера велел в субботу к нему с утра приехать. Вика приедет, с удовольствием. А после удовольствия — Вика удивлялась сама на себя, что так разохотилась, до сцены «втроем» близость мало привлекала ее — после удовольствия обещал сюрприз, но не подарок, а какую-то волнующую неожиданность.
Двойнята съели конфеты, ей не оставили. Ничего, она им еще принесет. Может, Валера подарит. А если нет — сама купит, скажет, что подарили. Надо с детства девочек приучать, что подарки — это принято, девочкам должны дарить подарки. Просто так. Чтобы не плакали на жалкой замызганной кухне над дешевой коробкой конфет. Чтобы были свободны в желаниях.
Валера и другие. Четверг
Валера, неистово жаждущий любви ближних, позвонил Вике рано утром перед работой. Он без труда договорился о том, чтобы она приехала сегодня, еще до субботы, и захватила с собой подругу — для Юрасика. Весь день, обдуваемый сквозняками перекрестка на проспектах Типанова и Космонавтов, он представлял, как Юрасик станет уважительно округлять глаза в его сторону, как признательно кинется наполнять бокал сперва Валере, почетному гостю, только потом нальет остальным. Как неловко и потому забавно примется шутить. Как будет безостановочно резать мясной хлебец и подкладывать Валере на тарелку, поливать его кетчупом, пододвигать поближе горчицу, чтобы гостю было удобнее доставать.
Валера сглотнул набежавшую слюну и увидел переходящих дорогу на красный свет Вику и крупную деваху в оранжевом берете, надвинутом на выжженную перекисью челку. Непорядок! Что эта курица себе позволяет! Ведь шеф с Юрасиком еще не приезжали, до назначенного времени не меньше получаса. Валера приготовился устроить женщинам разнос по сокращенной программе, чтоб успеть до прибытия хозяина. Откуда ему было знать, что Вика уже подверглась Светкиной обработке. Атаку подруги отразить невозможно, другие штурмы после нее не страшны. Ну что, в самом деле, разве можно возразить на заявление:
— Сперва хочу посмотреть на любовничка, которого мне подсовывают. Может, после смотрин и не захочется с вами идти. Думаешь, лучше будет, если я уйду прямо от стола? На кой черт мне кот в мешке!
Вика пыталась втолковать, что придется чуть ли не битый час болтаться по холоду, дожидаясь, пока кавалеры освободятся от тягот книготорговли, но Светка только фыркнула:
— Там что, ни одного магазина нет поблизости? Найдем, где погреться. А чем будем согреваться — не наша забота, пусть любовнички думают.
По мере приближения девушек к книжному лотку, Валерина решимость улетучивалась — гораздо быстрее, чем градусы из открытой бутылки, то есть, если верить научно-популярным журналам, быстрей, чем три молекулярных слоя в секунду. Подруга Вики не понравилась ему сразу, хоть и улыбалась во весь рот, демонстрируя крупные белоснежные зубы, хоть и заговорила приветливо, беря на себя инициативу знакомства, не дожидаясь, пока Вика представит их. Оспаривать инициативу у подобной женщины Валера не рискнул бы, как ни противно в этом признаваться. И дело не в том, что она крупная и литая, как степная кобылица. Ее энергия подавляла. Что до кобылиц — ясно было, неуправляемости здесь хватит на целый табун.
Валера буркнул нечто нечленораздельное. Света громко и внятно переспросила:
— Что ты бормочешь, голубчик? Говори громче, у меня в ухе банан.
Валера покорно ответил:
— Очень приятно, Светочка, много о тебе слышал, — и решил про себя как можно быстрей отвадить дуру Вику от этой девахи. Предложить «дамам» прогуляться по окрестным магазинам он не решился.
Подъехала серая «газель», выскочил Юрасик, в изумлении воззрился на Светку и застыл на месте. Валера свел процедуру представления к перечислению имен:
— Света, Юра, — и принялся разбирать книжный лоток.
Юрасик, как у него водится, прохлаждался, помогал вяло, складывал книги с лотка в сумки и поспешно оценивал выдающиеся вперед достоинства предлагаемой дамы. Спохватившись, повернулся к машине, поймал взгляд хозяина и залопотал:
— Мы тут, вот, собрались…
Борис «наезжать» не стал, открыл переднюю дверцу, оглядел действующих лиц и лениво выполз наружу:
— Где молодежь собралась гулять? В кафе? — спросил, адресуясь к Светлане, чьи щедрые прелести под старенькой дубленкой поразили его не менее щедрое сердце.
— Да мы, Борис, собственно, экспромтом, ко мне в гости, — начал было Юрасик, но звучный голос Светы легко его перекрыл.
— А нам, красивым девочкам, все равно, куда повезут. Ты, дядя, что-то предложить хочешь?
Валера с Юрасиком потрясенно застыли. Черт бы побрал эту дуру! Борис не выносит фамильярности, надо же соображать, что он хоть и не великий, но начальник, хоть ненамного, да старше. Ей, конечно, наплевать, а им — отольется. Вика растерянно переводила глаза с подруги на сегодняшнего повелителя сердца и плоти, смекнула, наконец, что дело не ладно, дернула Светку за рукав:
— Ты чего меня дергаешь, видишь, товарищ всерьез интересуется! — широко распахнутые синие глаза Светки откровенно смеялись.
— Возьмете старичка с собой, не побрезгуете? Я уж где-нибудь в стороночке, на лавочке, — Борис пытался попасть в тон этой невероятной нахальной женщине, но голос оказался не столь послушным инструментом, как собственные работники, и он спросил отрывисто, по-деловому, удивляясь тому, что спрашивает, а не распоряжается:
— В кафе не лучше будет?
Светлана с легким сердцем отправилась бы в кафе, пусть и на невзрачной позорной «газели», но не подводить же подругу, договаривались в гости — значит, в гости. Она пошла бы с Викой в любом случае, хоть и настаивала на предварительной встрече из упрямства. Пошла, даже если бы приятель Валеры оказался полным козлом (а он им оказался), чтобы развлечься, посмотреть на нового любовничка Вики вблизи, поесть, выпить, потанцевать.
