– Ой, погоди, дочка, не так быстро.
– Клава, – суетился дед, – ты ноги-то поднимай.
– Тебе хорошо говорить, ты у нас здоровый, а я не сегодня-завтра рассыплюсь.
С трудом усадив Клавдию, Катка подхватила сумку с гостинцами. Вторую к машине нес дед.
– Вона сколько кума нам подарочков надарила. Отнекивались, как могли, куда там. Стояла насмерть, говорит, если откажетесь взять, станете кровными врагами.
Ката открыла багажник.
– Доча, да ты не поднимай тяжести, я сам справлюсь.
Закончив фразу, дед согнулся пополам.
– Ай!
– Что с вами?
– Поясница! Вступило.
– Идите в машину.
– Неудобно, помогу я тебе.
– Идите-идите, я сама положу сумки.
Скрючившись, старик доковылял до дверцы и, не переставая причитать, опустился на сиденье.
Поместив сумки, Копейкина вытерла взмокший лоб. Похоже, кума у пенсионеров оказалась дамой щедрой. Интересно, что она положила в сумки? Кирпичи? Булыжники? А может, они везут мраморную плиту?
Стоило «Фиату» тронуться с места, как старушенция залебезила:
– До Малаховки быстро доедем, а вот Акимушке до Сосновки далече.
– Не беспокойтесь, довезу и вас, и вашего брата.
– Холодно-то как, ручки-ножки отнялись. Акимушка, ты как к себе приедешь, баньку сразу затопи.
– Ты сама в баньку сходить не забудь.
– Что ты, – отмахнулась Клава. – С моей Веркой в баньку сходишь, как же, жди, так она и разрешила ее истопить. Жадная до коликов в желудке. Дрова у нее все наперечет, лишнее поленце не выпросишь. Она скорей удавится.
– Вера – это кто? – спросила Ката для поддержания разговора.
– Невестка Клавкина, – пояснил Аким. – Жуткая баба.
– Мое наказание, – гудела пенсионерка. – Дома по струнке ходить заставляет, а чуть что не по ее, начинает кричать. Обзывает по-всякому, и все не дождется, когда я на тот свет отправлюсь.
– А сын куда смотрит?
– Так нет сына-то, помер два года назад. Зашибал он у меня по-черному. От водки и помер. А Верка после похорон как с цепи сорвалась. Я вроде как обузой стала. А зачем ей свекровь нужна? Ей одной пожить охота, вот и изводит меня по-всякому.
– Говорил я тебе, Клавка, перебирайся ко мне в Сосновку. Будем вдвоем хозяйство вести, так ты упертая как ослица.
– Ага, разбежалась я. Это что ж ты предлагаешь, избу Верке оставить? Чтобы она там царицей себя чувствовала? Нет уж. Хата на меня записана, поэтому буду жить, пока Господь к рукам не приберет.
Аким вздохнул и посмотрел в окно.
– Не знаешь, что лучше, либо, как я, в одиночестве куковать, либо с родственниками жить.
– По мне, так лучше одной, – буркнула Клава. – Пока себя обслуживать в состоянии, не нужон мне никто. Да только Верка-то из хаты не уедет. Нет, она хитрющая как лиса.
В деревеньке пришлось оставить машину у хлипкой одноэтажной постройки, над крылечком которой на ржавом листе было написано: «Продукты».
– Дальше ты не проедешь, – пояснила Клавдия. – Дороги окаянные совсем испортились. Иной раз, какой старухе «Скорую» вызывают, так врачи не могут к дому подъехать. От магазина пешком идут.
Катка выключила зажигание.
– Дочка, ты мне сумку до дома донести не поможешь?
Дед запротестовал:
– Ну ты совсем уже! Соображаешь, о чем просишь? Будет тебе молодуха такие тяжести переть, я сам донесу.
– Оставайтесь в машине, – проговорила Катка. – У вас спина больная.
– Не справишься ты. Тяжело.
– Ничего, это несмертельно.
До дома Клавдии Катарина шла минут двадцать. Нет, если бы она шествовала одна, то до избушки можно было бы добраться в три раза быстрее, но сейчас… Старушенция ползла медленней черепахи. Сделав пару шагов, бабулька останавливалась и, тяжело дыша, говорила:
– Ох, устала.
Наконец, кивнув на синюю калитку, Клава объявила:
– Пришли.
Катарина была готова закричать от переполнявшей ее радости.
– Доча, ты поставь сумку у калитки, я сейчас Верке скажу, она заберет. И спасибо тебе, деточка. Дай бог здоровьичка.
– И вам не хворать.
– Ты уж Акимушку довези и сумку его помоги до дома допереть. Станет отнекиваться, не слушай, а то, чего доброго, по дороге свалится.
– Не волнуйтесь.
Открыв дверцу «Фиата», Катка хотела сказать старику, что его сестрица благополучно добралась до места, но… Акима не оказалось в машине.
Растерянно глядя по сторонам, Катарина сглотнула.
– Куда он ушел?
И вдруг взгляд наткнулся на вываленные из сумочки вещи. Вещицы валялись на соседнем сиденье, тогда как самой кожаной сумки, кошелька и мобильника в поле зрения не наблюдалось.
Ката покрылась испариной.
– Не может быть! Старик меня обокрал!
Выскочив из машины, она пулей понеслась к дому Клавдии. Ну, Аким, ну, старый прохвост. Ничего, сейчас Катка узнает у бабки точный адрес братца-мошенника и нанесет ему визит. Ему это с рук не сойдет. Хорошо еще, что старик не угнал машину, не прихватил документы и ключи от квартиры. Дед забрал только самое – в его понимании – ценное: мобильник и кошелек. Ну и сумочку заодно прихватил.
Толкнув калитку, Ката помчалась к крыльцу. На стук вышла высокая дородная женщина с бигудями на голове.
– Вы кто? – спросила она, уперев руки в бока.
– Я жертва! – выпалила Катка. – Брат вашей свекрови украл мой телефон и деньги. Я требую, чтобы вы немедленно дали мне его адрес.
Женщина отшатнулась:
– Что? Дядя Миша вас обворовал? Где? Когда?
– Пять минут назад, у вашего продуктового магазина. Только меня обворовал не дядя Миша, а Аким.
– А он кто такой?
– Говорю же, родной брат вашей свекрови.
– Подождите, я ничего не понимаю, у моей свекрови нет брата Акима. Ее брата зовут Михаил.
– Вы Вера?
– Нет.
– Тогда почему голову мне морочите? Позовите Веру или еще лучше Клавдию.
Женщина боязливо посмотрела по сторонам.
– А кто они такие, Вера с Клавой?
– Вы издеваетесь? Клавдия свекровь Веры, они живут в этом доме.
– Но-но, вы говорите, да не заговаривайтесь. Дом принадлежит нам с мужем. И нет у нас никаких Вер и Клав. А свекровь моя живет в Пензе, там же и братец ее Михаил обитает. Ясно?
